Обнаружив, что привязан, Ганик некоторое время веселился, испытывая воздушные путы на прочность, и раньше я обязательно отпустил бы его разочек, чтобы не шутил с магией. Но теперь чувствовал себя едва ли не предателем и потому терпел все выходки малолетнего шалопая. А потом он и сам угомонился и как-то неожиданно уснул, и мне пришлось подмотать воздушные потоки, чтоб у него не болтались руки и не стукалась о мою спину голова.

Через пару часов я искренне порадовался, что Ганик спит и даже немного укрепил его сон. Волчьи тропы были очень далеки от того, что вообще называется тропами. Мне пришлось забросить тренировки по удержанию своего облика и вплотную заняться дорогой. Бдительно следить за каждым шагом лошадей и прощупывать поисковичками каждый подозрительный камень.

Хотя Аган, молодой помощник Каха, к этому времени слез с лошади и бежал в облике оборотня впереди, старательно обводя отряд мимо всех сомнительных мест.

Вот и возле глубокой расщелины он вдруг резко свернул в сторону, хотя мой поисковик обнаружил на той стороне продолжение тропы.

– Привал, – скомандовал я и остановил коня.

– Маглор Иридос, – хитрый оборотень при моих подопечных разговаривал очень почтительно, – потерпите еще полчаса. Сейчас обойдем эту расщелину, и там будет более удобное место.

– Ках, я потому и приказал остановиться, что хочу прояснить некоторые вопросы. Мне кажется, или вы действительно сами принимаете решения, сможем ли мы проехать в том или ином месте, не считая нужным посоветоваться со мной?

– Не кажется, – смерил он меня оценивающим взглядом, – извини. Просто мы знаем, что не каждому волку под силу преодолеть преграду там, где легко перепрыгнет оборотень. Ну а на что способны ваши лошади, я не знаю.

– Про лошадей и я не знаю, – пришлось признаться мне, – зато знаю про себя. Мэлин, тебя усыпить или так проедешь?

– Вот еще, – язвительно фыркнула бастарда, – по той куче камней я же ехала сама.

– Хорошо. – Я решил, что тайком подстрахую ее сам, и предупредил: – Но вниз не смотри.

Созданную мною воздушную тропу пришлось прикрыть иллюзией, лошади не желали шагать в пустоту, даже если она и подернута туманом. Зато по каменному мостику прошли очень уверенно, и отсутствие обычно сопровождавшего такой переход стука копыт ничуть не смутило животных.

А вот любопытные оборотни даже за бортик заглянули, пытаясь что-то разглядеть на дне расщелины.

– А еще раз ты сможешь такой мост сделать? – деловито поинтересовался Ках, когда мы оказались на довольно удобной тропе. – Тогда можно будет пройти напрямик, и мы засветло выйдем к убежищу, где вам лучше заночевать.

– Смогу, – было понятно, что оборотню не терпится вернуться к стае и увести ее в безопасные и сытные места.

– Тогда не стоит делать привал, через час будем на месте.

И он не соврал – через час с небольшим мы оказались в расщелине, густо заросшей кустами и почти незаметной с основной тропы, вьющейся на два десятка шагов ниже и на сотню дальше.

Из нашего убежища было отлично видно, что тропа контрабандистов в этом месте выходит на пологий склон подгорного холма. А чуть дальше и вовсе превращается во вполне приличную дорогу, ведущую к видневшимся на горизонте крошечным домишкам небольшой деревеньки. Но идти сейчас туда напрямик было не самым умным решением, и все мы это отлично понимали. Пока перекусим и спустимся по незаметной крутой тропке, пока доберемся до мостика и переправимся, пока доедем, на горы ляжет летняя ночь. А ночью селяне в этих местах не очень-то склонны пускать на постой путников.

– Ках, может, хоть поедите перед дорогой? – Глядя, как оборотни торопливо заводят лошадей вглубь расселины, туда, где стекает в выемку крохотный родничок, обеспокоился я, представив, сколько им бежать назад.

– Нет, мы хорошо наелись в обед, а стая недалеко ждет, – отмахнулся он и поманил меня к большому камню. – Сдвинь камень в сторону.

За камнем оказалась вполне обжитая пещерка, низкая и тесная, с небольшим запасом дров и несколькими шерстяными одеялами, развешенными на жердях.

– Как будете уходить, закроешь, – сказал он, показывая, где лежит нехитрая посуда. Потом замешкался, с сомнением глянул мне в глаза и осторожно спросил: – Я правильно понял, что у вас неприятности?

– Да. Но не волнуйся, я справлюсь.

– А может, возьмешь Агана? Он очень ловкий и в городе долго жил. От него тебе убытку не будет, но в случае чего поможет.

Вот же святая пентаграмма! Ты ведь жил рядом с маглором, Ках, неужели не понимаешь, что это дело моей чести справиться со всеми трудностями самому? Нам нельзя в этих землях ни организовывать сообществ, ни нанимать хорошо обученных телохранителей, ни использовать смертельные заклинания. Только в самом крайнем случае, какой был у меня вчера.

– Подожди, не отказывай, – заторопился оборотень, заметив, как я с досадой сжал губы, – просто возьми у него волосок. Если что, пошлешь ему знак. Ну бывают же у вас особые обстоятельства?

– Ладно, на волосок согласен, – сдался я, скорее ради того, чтоб не спорить со стариком.

– Ну и хорошо, – обрадовался он, выдернул у покорно подставившего гриву спутника клочок волос, завернул в листик и подал мне.

А потом снял с торса простой, довольно широкий вязаный кушак, и по тому, как тот тяжело провис, я понял, что ошибался насчет предназначения этой вещицы.

– Тут только золотые, так в кушаке и носи, он закроет обруч власти. Не нужно, чтоб его все видели.

– Я могу под рубашкой носить, или отвод глаз накастовать, – повязывая на талию кушак, хранивший почти целое состояние, пообещал я, и остановил собравшихся уходить подчиненных: – Еще минуту.

Прежде чем поставить оборотням долговременные щиты, я проверил еще раз их здоровье и добавил сил.

А когда они уже уходили, вспомнил, что им точно не помешает, и бросил вслед усиление слуха. Пусть не навсегда, но на месяц хватит. А потом я надеюсь вернуться.

– Маглор Иридос, – подошел Ганик, недовольный тем, что его только что разбудили. Он закончил заниматься лошадьми и теперь глядел на меня с укором в глазах. – Мэлин спрашивает, костер разжигать будем?

– Нет, – отказал я, – и так все подогрею. Тут тропа недалеко, учует кто-нибудь дым.

– А мои штаны в мешке еще сырые…

– Не будь балбесом, – сердито прикрикнула бастарда, – повесь на кустах, утром сухие будут!

– А разве вы их не выбросили? – озадачился я. – Ганик, я же сказал – отдам тебе всю свою одежду. И сапоги новые куплю.

– Не надо мне ваших штанов, – с ненавистью выкрикнул вдруг мальчишка, – я и в своих прохожу!

И побежал куда-то в кусты.

Я бросил следом сторожку, благо слуга у меня ходит с маячком, шлепнулся на камень и сердито уставился вдаль. Ну вот почему с людьми так трудно, почему никто не хочет понимать элементарных вещей?