— Ax, милочка, как же тяжело вам приходится. Жаль, что его здесь нет, жаль, что он не слышит ваших жалоб.

— Да появись он здесь, я бы, наверное, перерезала ему горло!

— Ну, ну, зачем говорить о таких ужасах? В конце концов, вы ведь сами захотели выйти за него замуж. И ребеночка вы делали вместе.

— Ах, ради Бога, не напоминай мне об атом. Разве могла я знать, что он просто использует меня? Он чудовище! Оставил меня с ребенком, бросил, опозорил! За что?

— Кори, детка! Вспомните, о чем говорил доктор. Вам ни в коем случае нельзя волноваться, а вы все время возвращаетесь к этой теме. Нечего вам тут делать. Вот родится ребеночек, и поедем домой. Ничего хорошего из вашей мести не выйдет.

— Нет, я отомщу ему, иначе я никогда больше не смогу жить спокойно!

Она хотела добавить еще что-то, но вдруг, охнув, согнулась и застонала.

— Господи, Кори, неужели прежде времени рожаете?

— Нет, все вовремя, — еле слышно ответила Коринна и заплакала, — ты была права, Флоренс. Ты все правильно угадала.

— Не плачьте, деточка моя, не надо. Я знала, что вы скрываете что-то.

— Флоренс, перестань! Я все тебе расскажу, но сейчас прошу тебя, ни слова больше. Отведи меня в постель. Мне кажется, я сейчас умру…

— О Господи, неужели же это будут такие роды… — пробормотала Флотенс — Какие — такие? — встревожилась Коринна.

— Ничего, милая, не слушайте меня. Пойдемте, осторожненько. Сейчас уложу вас в постельку и побегу за доктором.

— Нет, — вскрикнула Коринна, — я боюсь оставаться одна!

— Хорошо, хорошо. Кори, не волнуйтесь. У нас еще много времени. Вот вернется повар, его и пошлем.

Роды продолжались восемнадцать часов. Коринна была измучена и мечтала только об одном: спать, спать. Но это оказалось невозможным. Детский плач не давал ей забыться.

— Миссис Дрейтон, проснитесь! — Доктор Брайсон тряс ее за плечо, но Коринна продолжала лежать с закрытыми глазами.

Доктор считал, ее женой Рассела, и его никто не разубеждал. В конце концов, они жили в одном доме, и это надо было как-то объяснить. Все восемнадцать часов доктор не отходил от нее, требовал, чтобы она делала то или это, в то время как боль все нарастала и нарастала. Теперь все кончено, доктор сделал свое дело, и Коринна хотела, чтобы он поскорее ушел.

Доктору Брайсону впервые попалась роженица, которая вместо того, чтобы стонать и плакать, изрыгала ругательства и проклятия. Она поносила какого-то Джейрда, и доктору казалось, что он попал к портовым грузчикам, такой неожиданной была лексика молодой женщины. Он не так уж и ошибся.

Словарный запас, который сейчас обрушился на него, Коринна почерпнула еще в раннем детстве, когда отец брал ее с собой на верфи.

— Миссис Дрейтон, прошу вас! Коринна открыла глаза.

— Оставьте меня в покое, прошу вас. Я хочу спать.

— Вы еще не закончили.

— Как это не закончила?

Доктор Брайсон тяжело вздохнул. Этот невысокий усталый мужчина с седеющими волосами и длинным носом, на который были водружены огромные очки, с каждой минутой терял свою выдержку. Еще немного, и он взорвется.

— Да поймите же, я должен перерезать пуповину! Неужели это так трудно понять? Вы должны взять ребенка на руки!

— Нет!

— Еще никогда не встречал такой строптивой роженицы. Сколько же можно?!

— Позовите Флоренс. Пусть она подержит ребенка, — Коринна избегала смотреть на плачущее существо, которое только что произвела на свет, — я вам уже говорила, что не хочу его видеть! Сколько раз повторять?

— Ваша служанка кипятит воду для ребенка.

— Так подождите, пока она освободится.

— Не могу я ждать. Это для вас опасно. Можете подхватить заражение. Немедленно возьмите ребенка!

Не давая больше Коринне возразить, доктор положил младенца на сгиб ее правой руки и занялся пуповиной.

Коринна старалась не смотреть на ребенка, опасаясь, что его образ запечатлеется в памяти и будет потом преследовать ее.

— Поторопитесь, доктор, — раздраженно сказала Коринна, глядя в стену.

Доктор только улыбнулся в ответ.

— Ну-ка расслабьтесь, миссис Дрейтон!

— Заберите его наконец у меня.

— Еще не время, миссис Дрейтон. Теперь я должен заняться вами. Сейчас поднатужьтесь, сильнее, сильнее, — с этими словами доктор надавил ей на живот, и детское место вышло, почти не причинив боли.

Малыш заплакал.

— Заберите его! — взмолилась Коринна. — Я не могу больше этого выдержать!

— Теперь надо подождать, пока принесут теплую воду. Нужно смыть кровь с нашего паренька.

— Кровь? — Коринна испуганно взглянула на ребенка.

— Не пугайтесь, миссис Дрейтон. С мальчиком все в порядке. Такой здоровяк, просто загляденье!

Коринна невольно посмотрела на крохотное создание, которому только что и в таких мучениях дала жизнь. «Черноволосый маленький уродец», — подумала она.

— Ужасно некрасивый, правда, доктор? — не удержавшись, спросила Коринна.

Доктор Брайсон от души расхохотался:

— Первый раз слышу, как молодая мать искренне говорит то, что думает о своем младенце. Даю вам слово, после того как мы его искупаем, он будет очень даже симпатичный.

— А почему он все время кричит?

— Видите ли, миссис Дрейтон, он только что лишился своего теплого, уютного и безопасного гнездышка и попал в совершенно новый и страшный мир. Разумеется, он недоволен. Его надо приласкать и успокоить.

— Я… я не могу…

— Его надо приложить к груди, миссис Дрейтон.

— Этого я не сделаю.

— Как вам будет угодно, сударыня. Пусть себе кричит. Большого вреда от этого не будет. Пойду узнаю, почему воду до сих пор не принесли, — невозмутимо ответил доктор и направился к выходу.

— Погодите! — крикнула ему вслед Коринна, но он даже не обернулся и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

На кухне доктор застал Флоренс, преспокойно сидящую за столом со стаканом виски в руке.

— Не найдется ли у вас еще стаканчика, мисс Флоренс?

— Конечно, доктор, присаживайтесь. Ну как, сработало?

— Пока еще непонятно. Я думаю, нам надо оставить их на некоторое время одних, но не надолго. Младенца следует обмыть.

— Господи, знали бы вы, как я волнуюсь! До сих пор не знаю, правильно мы поступаем или нет, но я не могла допустить, чтобы Кори отказалась от ребенка. Я ее хорошо знаю. Она будет страдать, если отдаст его в чужие руки.

— Я с вами вполне согласен, мисс Флоренс, иначе никогда бы не согласился на этот фарс.