– Нет, просто мы не любили друг друга.

Не считая моей влюбленности в образ, наверное, так оно и было. Поначалу. До того самого дня, как он впервые меня поцеловал. Ох. Нет, Луиза, это точно не то, о чем сейчас стоит вспоминать.

– Как у родителей, – кивнула Лавиния. – Матушка тоже не любила папу.

– А он ее? – Вопрос сорвался с моих губ раньше, чем я успела его остановить.

Она покачала головой, прикусила нижнюю губу, закашлялась. Я поспешно поднялась, налила травяного настоя и протянула ей чашку. Пока она осторожно прихлебывала горячий чай, опустилась на край кровати.

– Винсенту повезло с сестрой. Вы его очень любите.

– Его невозможно не любить, – сквозь кашель пробормотала Лавиния. – Знай вы его лучше, согласились бы со мной.

Девочка отставила чашку. Она бледнела на глазах, только губы выделялись ярко-красным пятном на почти обескровленном лице.

– Леди Луиза, попросите Винсента или Терезу, чтобы зашли ко мне?

Стараясь не выдать тревоги, я улыбнулась и поднялась.

– Конечно.

Оказалось, не так-то просто в демоновом Мортенхэйме найти хотя бы кого-то. После ужина все разошлись и словно нарочно попрятались: ни герцогини, ни Терезы в гостиной не оказалось, Винсент с Фраем тоже куда-то запропастились. Убирающиеся в столовой слуги ничего не знали, и я просто пошла по этажу, открывая все двери подряд – за несколько дней мне так и не удалось запомнить расположение комнат, а так же что, где и за каким поворотом находится.

Я уже начинала подумывать, что придется бежать в противоположный конец замка, в оранжерею, когда Всевидящий сжалился: в коридоре раздался негромкий голос Винсента. Я устремилась к его источнику – едва уловимо приоткрытой по правую сторону двери, но замерла, оглушенная словами Фрая:

– … представление в театре она устроила не просто так. Сама или ей подсказали. Ты прекрасно знаешь, ради чего все это затевалось, и помнишь, во что превратилось. Для начала, сцена с Вудвордом. Потом театральное падение тебе на руки, в итоге наш план полетел ко всем демонам.

– Она чуть не умерла.

– Не умерла же.

Ничего себе заявление! Он считает, что я нарочно чуть не самоубилась в тот вечер? Почему?! И что за план? Затаив дыхание, я сделала еще несколько шагов.

– Граф Вудворд – уважаемый человек. Предположим, он был раздражен ее… поведением. Но наброситься на женщину прилюдно? Она наверняка его спровоцировала, чтобы привлечь внимание.

Ну да. Я с трудом удержалась, чтобы не влететь в кабинет и не спровоцировать Фрая, высказав ему все, что о нем думаю. Нет уж, слишком разговор интересный, так что провокация может и подождать.

– Она не похожа на идиотку, Берт. Это слишком убийственная авантюра.

В голосе де Мортена сквозило нарастающее раздражение, словно этот разговор они заводили множество раз.

– Всевидящий, Винс! Ты вообще способен думать, когда дело касается этой женщины? Луизе наверняка пообещали золотые горы и освобождение от заклятия, когда все закончится. Виконт Лефер по уши в долгах – ты бы видел список его закладных, а граф не спешит на тот свет, чтобы оставить ему наследство.

– Этот выползень от нее отказался.

– Ты уверен? С Себастьяном Чепменом у нее весьма милые отношения. Они частенько встречались – с тех пор, как он поступил в Университет. У всех нас есть слабые места, на которые можно нажать, а девица здорово устала от нелегкой актерской доли. Думаешь, ей не хочется вернуться к жизни, от которой она столь опрометчиво отказалась?

Я невольно сжала руки в кулаки. Для начала, моя жизнь меня полностью устраивала, а из театра я сбежала отнюдь не по собственной воле! Вот ведь змей! Не только меня втянул в свою теорию заговоров, но и мою семью. Да, мы часто встречались с Себастьяном, но он ни словом не обмолвился о том, что отец в долгах. Что же произошло?

– Во-первых, выбирай выражения. – Я чуть назад не шарахнулась – таким страшным голосом Винсент осадил Фрая. – А во-вторых, ты ее недооцениваешь, Берт. Луиза сама выбрала свою судьбу. Могла спрятаться у деда, но не стала. – Мне показалось или в голосе де Мортена проскользнуло восхищение? – Да, она сбежит отсюда, как только избавится от заклятия.

Я почувствовала себя неловко – впервые за все время, что слушала их разговор. До этого у меня, по крайней мере, не возникало ощущения, что я залезла Винсенту в душу и ковыряюсь там своими грязными ручонками, пока он спит. А еще мне стало нестерпимо стыдно, потому что несмотря на все он меня… защищал? И кажется, верил в мою невиновность?

Возможно, поэтому я не стала дожидаться пока Фрай скажет очередную гадость и распахнула дверь.

– Простите, что прерываю ваш разговор…

Две пары глаз воззрились на меня в искреннем изумлении, словно на моем месте стоял говорящий слон и хоботом раскачивал люстру.

– Невероятно, – сказал Фрай.

Сказала бы я тебе, что на самом деле невероятно, склизкий выползень, но сейчас не до того.

– Лавиния просила…

– Луиза, вы правда слышали наши голоса? – Винсент шагнул ко мне и сейчас внимательно смотрел в глаза.

– Да.

А что в этом такого? Я на слух не жалуюсь и вообще за здоровьем слежу.

Фрай только головой покачал.

– Что не так?

– Наш разговор был скрыт пологом безмолвия.

Пологом безмолвия? Одной из сильнейших магических защит? Той, поставить и обойти которую способны только очень одаренные маги? Но… как?! Да я же не только слышала их разговор, но и заявила об этом!

Ой, мамочки.

Я попятилась, наткнулась на стену и замерла. М-да, Луиза, вот это ты влипла!

Следующие несколько минут меня не замечали, от слова совсем. Винсент и Фрай перешли на арнейский и ругались страшными словами, причем судя по интонациям, ругались буквально – от них разве что искры не летели. Когда двое непробиваемых мужчин переходят на угрожающий тон, это, знаете ли, пугает. Вдобавок ко всему багажу непоняток добавился следующий вопрос: как у меня с малюсенькими способностями к магии получилось взломать полог? Точнее, не взломать, а просто его не заметить?

Впрочем, додумать не позволили: де Мортен просто подлетел ко мне, схватил за руку и потащил за собой. Дверь за нами захлопнулась с таким оглушительным треском, что зазвенело в ушах.

– О чем вы говорили?

– О сортах вэлейских роз. О вас, разумеется.

– Что именно?

Очень надеюсь, что он не станет снова играть в молчанку, а скажет прямо. Потому что иначе я не знаю, что сделаю!

– Фрай хотел посадить вас под замок и устроить допрос с пристрастием.