Когда же он обернулся, ее на крыше уже не было.

Вечер субботы

Ночь темная-темная. Лусия стоит на середине шоссе и следит глазами за приближающимися двойными фарами автомобиля. Рафаэль рядом с ней поднимает руку и знаком просит грузовик остановиться. Пищат и тяжко вздыхают тормоза, машина недовольно фыркает и останавливается.

Шофер переключает фары на ближний свет, чтобы не слепили, и она различает за лобовым стеклом троих. Там, на переднем сиденье, двое взрослых и маленький мальчик в середине.

Она вглядывается в них, и ее удивляют их ошарашенные, растерянные глаза. Потом в глазах отца, сидящего за рулем, удивление сменяет гнев. Наверное, он сейчас спрашивает себя, что они делают посередине шоссе в такой час и зачем заставили его остановиться.

Она переводит взгляд на брата и видит, как он достает оружие и целится в их сторону. Потом смотрит в сторону грузовика. Глаза маленького мальчика, сидящего между взрослыми, расширены от изумления, как и глаза родителей.

– Нет! – кричит разум Лусии. – Это, наверное, какая-то ошибка. Нет, они не те, не те!

Там, в грузовике, сидит Альваро, ее сын, а двое взрослых – это Самуэль, ее бывший, и Алисия, его теперешняя подруга.

– НЕТ! ОСТАНОВИСЬ! – отчаянно кричит она Рафаэлю – НЕТ! ОНИ НЕ ТЕ! НЕ ТЕ!

Звук выстрела выдергивает ее из сна.

Час ночи. Она зажигает свет и обнаруживает, что находится в какой-то незнакомой комнате.

* * *

Алехандро посмотрел на часы.

– Я пошел, приятель.

Улисс поднял глаза от экрана компьютера.

– Меня ждет Асса, – уточнил испанец.

Англичанин покачал головой.

– Валяй, – сказал он. – Только потом не опаздывай. Мадам будет недовольна.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да ничего такого. Просто в наши дни все решают женщины…

– Ага, и это позволяет тебе немного побыть дураком.

Это было сказано без всякой злобы. Алехандро знал, что Улисс не отказался бы побыть на его месте. Он взъерошил и без того встрепанную шевелюру англичанина.

– Я тоже тебя люблю, балда ты британская. Тебе надо почаще выбираться на свет божий. Нынче суббота, парень; пойди, пройдись. Несколько глотков – и ты позабудешь про свою агорафобию[26]. Секс, алкоголь и Унамуно! – радостно выкрикнул он, выбегая из палатки.

Улисс тоже улыбнулся, не отводя глаз от экрана. Он слышал, как испанец выскочил из лаборатории, закрыл за собой дверь и рванул к лестнице.

– Я тебя люблю, английский ублюдок! – в последний раз крикнул Алехандро и с хохотом помчался наверх.

Как только наступила тишина, Улисс снова углубился в работу. Ему предстояло составить список двойных связей. И конечно, как обычно, заниматься этим досталось ему. Но ДИМАС разрастался на глазах, эволюционировал уже как некая самостоятельная сущность, как Архитектура Процессора, которой и был.

Вдруг он поднял голову от экрана и обернулся. Это еще что такое?

Послышался какой-то шум. Улисс, правда, привык оставаться в этом здании в полном одиночестве в такой поздний час. Шум слышался откуда-то извне. Он прислушался. Ничего. Снова стало тихо. Кто это был? Алехандро? Нет, тот ушел минуту назад. Корделия, Харуки или Вероника? Нет, они тоже несколько часов назад распрощались перед уходом. Небось, сидят сейчас где-нибудь и выпивают. Субботний вечер все-таки… Но есть еще и вечер четверга, и вечер пятницы… В городе полно мест, где можно и выпить, и косячок выкурить.

А вот с сексом было более проблематично. Секс требовал больших капиталовложений. Они назывались «человеческими взаимоотношениями»: в этой области Улисс разбирался плохо. Слишком уж она переменчива и логически туманна. Однако, открывая крышку ноутбука, он мог ухватить кое-какие детали этой сложной конструкции. Его утешал тот факт, что ноутбук оперировал в этой области только двумя оценочными числами: 0 и 1. Это как в программировании: надо просто следовать определенному методу и определенной логике.

Хотя программирование также было искусством, но искусством рациональным. Когда же Улисс пытался постигнуть язык обольщения, то сразу понимал: этот язык для него чужой. Он не владел ни его синтаксисом, ни словарем, ни даже самыми элементарными понятиями. А вот Алехандро, тот был истинным билингвалом, владел обоими языками и даже не думал это скрывать. Не такой он был человек.

Улисс слегка пожурил себя за эту маленькую паузу и снова собрался заняться работой, но снова услышал какой-то шум.

Пустяк, конечно… Но пустяк может обрести внушительные и тревожные размеры, когда в час ночи сидишь один в здании, где, возможно, уже никого не осталось. А войти может любой, кто владеет магнитным ключом, иными словами, не меньше сотни людей. И тем более в помещение, где стены увешаны портретами серийных убийц и где он и сам провел столько вечеров, изучая самые кровавые из преступлений.

Ну ладно, есть верный способ выяснить, что там за звуки: пойти и самому посмотреть.

На всякий случай можно прихватить с собой оружие: например, свинтить с вешалки трубу из нержавейки. Но тут он подумал, как будет выглядеть, если столкнется нос к носу с Корделией, которая что-то забыла в лаборатории. Шума не оберешься… В университете это потом будут обсуждать до конца года.

Улисс вышел из палатки и открыл дверь в коридор. Никого.

– ЭЙ! ЕСТЬ ТУТ КТО-НИБУДЬ?

Может, он просто струсил? Хорошо еще, что ребята его сейчас не слышат. Но на другом конце коридора, в кабинете, где работали Асса и Корделия, горел свет. Длинный желтый прямоугольник просачивался сквозь застекленную стену до самой лестницы.

И дверь была открыта.

Все выглядело так, будто кто-то забрался в кабинет, а потом успел вовремя сбежать…

В затылок слегка подуло ветерком, и вся кожа покрылась мурашками.

Улисс дошел до освещенного кабинета.

Пусто.

Он вошел.

В маленьком, тесном кабинете все было белое: пол, потолок, три стены, мебель, полки… Только книги и компьютеры вносили какое-то цветовое разнообразие.

На одном из столов лежала раскрытая папка, а рядом с ней – разбросанные листки бумаги. Папка принадлежала Ассе… Непорядок, здесь не принято так оставлять документы. И уж тем более это не похоже на Ассу. Она просто одержима порядком во всем. По его скромному разумению, ее страсть все контролировать доходила до чудачества, но поделиться таким наблюдением с Алехандро он не отваживался. Чувство тревоги нарастало, но Улисс не двигался с места.

– Есть тут кто-нибудь? – снова крикнул он уже без всякого стыда.