– Хороший сторож у Иннокентия, – сказала я. – А почему, интересно, он не взял ее сегодня на представление?

– Знаешь, я вспомнила, Андрей что-то говорил, мол, у Кешки беда, его обезьяне с вечера нездоровится. Моя промашка, – призналась Мариша. – Бежим скорей, пока нас тут не увидели и не сообразили, что к чему. Там внутри такое творится! Телевизор мы уронили, вся посуда вместе с сушкой упала и разбилась, на видак тоже что-то упало и звякнуло. Кажется, это была банка с джемом или каким-то соусом.

– Ничего, Кики подлижет, – утешила я Маришу. – Жаль только, что зря разгром устроили.

– Почему зря? – удивилась подруга. – Совсем забыла, смотри, что я нашла.

И она протянула мне нож с длинным узким лезвием. Даже скорей не нож, а стилет. Точно такие же лежали в фургончике Никиты, они же торчали в теле Алины. Может быть, одним из этих ножей был зарезан бедный Никаловский. Я опасливо взяла нож в руки, опасаясь увидеть на нем бурые пятна. Но нож был совершенно чист.

– Там у него еще два осталось, – сказала Мариша. – Я не стала их трогать.

– А где он их спрятал?

– Знаешь, если хочешь спрятать дерево, то иди в лес.

У него там целая коллекция холодного оружия висит на стене. И эти ножи были среди прочих экспонатов.

– Нужно узнать у Никиты, откуда он взял свои ножи и нельзя ли и другим взять там такие же, – сказала я. – Больше ничего?

– Не знаю, насколько это важно, но я нашла еще фотографию Алины.

– Значит, он до сих пор ее любит, – обрадовалась я.

– В мусорной корзине, с выколотыми глазами и с дырами на месте горла, сердца и солнечного сплетения, – добавила Мариша.

– Мило, – пробормотала я. – Значит, тут еще не обошлось и без магии.

– Только не говори мне, что при помощи магии можно всадить в человека столько ножей, как всадили в Алину, – отмахнулась Мариша. – Магия магией, а ножи воткнула рука человека.

– И что нам дают эти находки? Выходит все же, что Кеша ненавидел Алину и желал ей смерти, а вовсе не ее возвращения, – сказала я.

– То-то и оно, – согласилась Мариша. – Мы зациклились на маньяке и забыли про остальных подозреваемых.

А что, если режиссер сговорился с клоуном убить Алину?

А потом клоун убрал Никаловского? Он ведь мог опасаться его как свидетеля.

– А зачем клоуну сговариваться с режиссером, он и сам отлично мог справиться с Алиной, – сказала я.

– Это правда, – нехотя согласилась Мариша. – Как-то одно с другим не вяжется. И к тому же смерть режиссера пришлась как раз на время выступления Кеши. Когда мы подбежали, он был совсем еще теплый.

Мы немного привели Маришу в порядок и отправились узнавать у билетерши, не было ли вчера в программе изменений.

– Первым вышел Кеша со своей Кики, – сказала старушка. – Он всегда открывает представление. Потом вольтижировка, потом вышел дед Слава, затем снова Кеша и Ростислав с Олей. Снова Кеша, женщина-змея Света, потом Никита и в самом конце Сергей жонглировал своими факелами.

– Кеша не опоздал?

– Что вы, девочки, – засмеялась билетерша. – Он всегда приходит заранее, сидит тут, грим наносит, Кики одевает. Около часа, а то и больше у него на подготовку уходит.

– И он никуда не уходил?

– Куда ему уходить? В полуголом виде с раскрашенной рожей по ярмарке шастать, детишек пугать?

– Ну, мог же он что-нибудь забыть.

– Тогда послал бы Ваську, а вообще мне следить за взрослым мужиком недосуг, – отрезала билетерша.

Поняв, что больше мы от нее ничего не узнаем, мы отправились переодеваться на этот раз в парадную одежду, время уже поджимало. Пора было отправляться на свидание с Коляном, а еще предстояло привести в порядок Маришину голову, после столкновения с Кики с волосами у подруги творилось нечто невообразимое.

В салон-парикмахерскую мы бы не успели, пришлось употребить все наше умение, но восполнить урон, нанесенный мерзкой обезьяной прическе Марины, конечно, мы не смогли. Тем не менее Колян при виде стоящей в дверях его квартиры Мариши впал в какой-то восторженный ступор, переминаясь с ноги на ногу и тряся в руках огромный букет белых роз в чудовищной блестящей обертке.

Мариша была в сильно декольтированном платье из синего шелка и в туфлях на высоченном каблуке, делавшем ее еще выше. Покачиваясь на неустойчивых катурнах, она осторожно вошла в квартиру, совсем слегка стукнувшись макушкой о дверной косяк. Чтобы вручить цветы и поцеловать ее в щечку, Коляну пришлось встать на цыпочки. Он кинул триумфальный взгляд на своего приятеля и предложил ему поухаживать за дамой, то есть за мной.

Второй кавалер был ниже среднего роста, но малый рост с лихвой компенсировался шириной плеч. Казалось, он весь состоял из одних сплошных мускулов. Я же люблю мужчин умеренной полноты и уютных, без всяких там выпирающих бицепсов и трицепсов. Но моему кавалеру я, кажется, пришлась по сердцу. Во всяком случае он сделал попытку ущипнуть меня пониже спины и провел в комнату, где уже был накрыт роскошный стол.

В гости мы приехали не на Петергофское шоссе, а на вторую квартиру Коляна, купленную на имя матери. Вся она сверкала после евроремонта, ванная была целиком выложена испанским кафелем, туалет сверкал золотыми прожилками на белом мраморе. Гостиная тоже была роскошна, впрочем, как и две прочие комнаты. Единственное, чего тут не хватало, так это немного хорошего вкуса.

Все было дорогим и вульгарным до отвращения. Даже чайные чашки, покрытые золотой эмалью, не говоря о мебели, сплошь в каких-то нелепых завитушках. Осетрина и исландская маринованная селедка производили странное впечатление в соседстве с узбекской дыней и вычурными пирожными.

Спиртное было высшего класса, хотя я лично предпочла бы наше слегка отдающее дрожжами, но сладкое шампанское, а не французскую кислятину, от которой у меня при первом же глотке протестующе сжался желудок. Мужчины пили «Мартель». Глядя, как они лихо опрокидывают в себя пятнадцатилетней выдержки коньяк и закусывают его жареным поросенком, мне стало не по себе.

Зато Мариша наслаждалась. Она болтала за двоих, даже за четверых, так как наши кавалеры были не слишком разговорчивы.

– А вы слышали, вчера на ярмарке был обнаружен труп режиссера Никаловского? – с довольным видом сообщила вдруг Мариша. – Правда, ужас?

Колян замер с куском поросятины у рта, а у его приятеля, которого я про себя прозвала Коротышкой – он почему-то забыл представиться, – сильно дрогнула рука, налившая мне шампанское, и я оказалась облита драгоценным даром французских виноградников.

– Не надо так шутить, – с натугой переведя дыхание, сказал Колян. – Мы собрались повеселиться, а ты…

И он с укором посмотрел на Маришу.