– А еще кого-нибудь у него видел? – спросила я.

– А вы откуда будете? – поинтересовался парень.

– Из милиции, – сообщила я ему, помахивая фальшивым удостоверением.

– Ясно, – сказал парень. – Вообще-то, был тут у него на днях один хлюпик. Приезжал на черном «вольвешнике».

– Не этот? – спросила я у парнишки, протягивая распечатку с изображением Метлы.

– Чего-то не знаю, – нерешительно протянул парнишка. – Тут он бритый, а тот был с челкой до носа. И загар явно не северный, с курорта смотался, похоже.

– А про машину что скажешь? – нетерпеливо спросила у парнишки Мариша.

– А вы точно из милиции? – подозрительно спросил парень. – Вообще-то, я в это время во дворе стоял. Бабка затеяла мною перед соседками хвастаться. Так что я должен был смирно столбом возле нее торчать, пока она меня расхваливала. Стою, дома-то она меня все больше ругает.

Но скука смертная. Вот от нечего делать я и стал на машины смотреть. Этот «вольвешник» был классный. Я и номер запомнил. А потом вижу, что в него сел тот парень, который к режиссеру приходил… А квартиру вы обыскивать будете?

– Нет, а что? – на всякий случай спросила я.

– Так жена и дочка сейчас отдыхают. И бабка ихняя, что с моей дружит, тоже. А если у вас нет ключей, так я могу дать. У моей бабки ключи от квартиры режиссера есть. Она у него уборку делала. Так вам нужны ключи?

Разинув рот и не веря в такую немыслимую удачу, мы дружно кивнули. И мальчишка убежал к себе. Вернулся он почти мгновенно, должно быть, ключи висели возле дверей.

– Берите!

Мы осторожно открыли дверь. Тихо и чисто. Должно быть, сотрудники милиции отличались редкой аккуратностью, или же соседка уже снова навела тут порядок.

– Зачем мы сюда приперлись? – шепнула мне Мариша. – Все, что было можно, милиция из этой квартиры извлекла.

Я была такого же мнения. Но на всякий случай мы прошлись по квартире, и тут нам на глаза попался телефон с новейшей моделью автоответчика, который, я знала, всегда делает дубли с записи разговора. Мы нажали на кнопку прослушивания, и мороз пробежал у меня по коже. Голос, приглашавший режиссера в восемь вечера на ярмарку, был чертовски знакомый. И слышала я его совсем недавно и, точно, где-то на ярмарке.

Не найдя, кроме пленки, больше ничего интересного, мы вышли из квартиры. Мальчишка-сосед запер за нами дверь и выжидательно уставился на нас.

– Говори номер черного «Вольво», – потребовала я.

Получив от глазастого парнишки и это, мы с Маришей помчались к ближайшему автомату, откуда позвонили одному нашему знакомому, занимающемуся не вполне легальным бизнесом. Мишка включил свой компьютер, и через пять минут мы уже знали фамилию и адрес владельца черного «Вольво». Им оказался Карачаев Николай Владимирович. За неимением других зацепок мы поехали к нему.

Жил он у черта на куличках. В Красном Селе по Петергофскому шоссе, почти у самого залива. Слава богу, Маришин «Опель» ездил отлично и доставил нас к малюсенькому домику, безжалостно прижатому огромным недостроенным доминой в три этажа, сложенным из белого кирпича.

Строительство тут шло вовсю. Возле дома стоял старенький «Москвич», а из гаража выглядывала морда черного «вольвешника».

– Знакомая картина, – сказала Мариша. – Рост благосостояния граждан, с которыми мы сталкиваемся в последнее время, неуклонно растет. Отрадно видеть.

Хозяин в это время мотался по участку и азартно ругался с рабочими. Мат висел такой густой, что сразу стало ясно: хозяин, несмотря на молодые годы, сидел много и часто.

Дождавшись, когда он устанет изрыгать хулу, мы вышли из машины и осторожно приблизились.

– Дом какой у вас славный получается, – польстила Мариша.

Хозяин с гордостью оглядел каменного монстра и кивнул. Выглядел он лет на тридцать пять, оголенные руки и грудь сплошь в следах старательно выведенной татуировки, узкий лоб и близко посаженные глаза дополняли портрет.

Нами, верней, Маришей он заинтересовался сразу же.

Пригласил на участок и не успокоился, пока не показал все, начиная от гаража и кончая баней.

Мариша старалась понравиться хозяину вовсю, и ее усилия увенчались успехом. Мужик размяк и пригласил нас на ужин в ресторан.

– Ах, лучше дома, – прощебетала Мариша. – Знаете, ужин при свечах, а я так люблю романтику.

Колян, так звали хозяина, пробормотал, что он вообще-то не одобряет романтику втроем или вчетвером, но запал он на Маришу всерьез и согласился.

– Вот повезло! – сказала мне Мариша, усаживаясь за руль своей машины. – Сегодня же вечером познакомимся еще с одним членом преступной шайки, в которой состоял и наш усопший режиссер. Вечером между делом ляпнем про найденный на ярмарке труп Никаловского. Посмотрим, как они отреагируют. А до вечера у нас еще есть одно дело.

Но вскоре уже выяснилось, что дело далеко не одно. На ярмарке нас ждал лейтенант. То есть он делал вид, что опрашивает свидетелей, но, увидев нас, он так обрадовался, что стало ясно: основные подозреваемые у него мы.

– Хочу задать вам несколько вопросов, – отведя нас в сторонку, промурлыкал он.

– Задавайте, – обреченно кивнула я, догадываясь, что сейчас последует.

– Мне сказали; что тело нашли вы? – начал лейтенант. – Это ведь так?

– Да мы же об этом уже рассказывали сегодня утром.

– И я подумал, а не многовато ли трупов на вашей совести? – прямо поинтересовался лейтенант. – Удивительное дело, другие люди живут годами и никаких трупов не случалось, а стоило вам погостить недельку – и пожалуйста, второе убийство. Как вы это объясните?

Мы подавленно молчали.

– Расскажите еще раз, как вы нашли тело, – потребовал у нас Гривцов.

– Ну как, – переглянулись мы с Маришей, – пошли прогуляться, а он лежит.

– Прямо на дороге? – ехидно уточнил лейтенант.

– Нет, в кустиках.

– Очень хорошо, – оживился лейтенант, – а зачем вы направились в те кустики? И почему именно в те кустики?

– А почему вы на нас набросились? – удивилась я. – Тело, между прочим, первым увидел Андрей.

– А он говорит, что шел за вами, девушки, – отрезал Гривцов. – И продавец ваты твердит, что вы перед началом представления и во время него шастали перед его носом раз десять. А экспертиза установила, что режиссера убили именно в этот промежуток времени.

– Не хотите ли вы сказать, что мы сломали ему шею? – удивилась Мариша. – Это не по-женски как-то.

– Но, кроме сломанной шеи, у него еще в сердце был всажен острый предмет, – сказал лейтенант. – И смерть наступила именно вследствие этого ранения. А шею он мог сломать, когда убийца отшвырнул его и тело упало на землю.