Пунка-Харью. Худ. Н. Рерих

Именно в этих местах, среди нетронутых сосновых и березовых лесов, создающих разными оттенками зелени живописные цветовые волны среди кристально чистых вод, Николай Рерих в 1907 году создал одну из своих самых известных «северных» картин – «Пунка-Харью».

В этом этюде Рерих подчеркивает загадочность северной природы, ее таинственность. Он достигает этого впечатления благодаря тонкой передаче борьбы динамики и неподвижности. Сплошным массивом опоясывает хвойный лес залив озера Сайма. Лес замер, а волны на заливе предвещают бурю, тревожное ощущение рождает резко изрезанная береговая линия. Монолитная скала, изображенная на переднем плане, покрыта рыжим мхом. Небо почти отсутствует. Взгляд художника приземлен. Рерих хочет увидеть земную природу как бы изнутри. Это отношение чувствуется в его словах: «…в горах бесконечных, в озерах неожиданных, в валунах мохнатых, в порогах каменистых живет прекрасная северная сказка».

В этюде «Пунка-Харью» преобладает свойственная и другим северным работам художника голубая, зеленоватая, прозрачно-серебристая цветовая гамма. Еще одна характерная особенность этих этюдов – законченность композиции и тщательная проработка деталей.

А год спустя пейзаж с таким же названием здесь рисовала Анна Остроумова-Лебедева…

С возвышенностей этого «острова» среди озерных гладей открываются особенно живописные виды «многоводной, скалистой и лесной страны». Художница, дважды посетив эти места в первом десятилетии ХХ века, увлекательно рассказала о них в своей книге воспоминаний: «Через несколько часов пути мы доехали до славящейся красотой Пунка-Харью («Свиной хребет»). Это узкая, гористая полоса земли. Она иногда шириной только в дорогу. Ее склоны с обеих сторон круто обрываются вниз, к воде. Виды, открывающиеся с ее вышины, такой необыкновенной красоты и пленительности и так своеобразны, что сравнивать их ни с какими в мире нельзя. Пунка-Харью прихотливо вьется по глубоким, прозрачным озерам. На них рассыпаны бесчисленные острова и островки. Сосны с рыжими стволами, печальные ели, раскидистые голубоватые можжевельники заполняют пейзаж до безграничных далей. Все это отражается в тихой, зеркальной воде. Построек почти нет, или они прячутся в чаще лесов. Весь пейзаж вызывает в душе чувство какой-то ясной и прозрачной тишины Елисейских полей».

А уже в наше время, в самые последние годы, в Пунка-Харью побывали и… Илья Репин, и Иван Айвазовский…

Пунка-Харью. Худ. А. Остроумова-Лебедева

К северу от гряды находится один из крупнейших в Финляндии художественных центров – «Ретретти», разместившийся большей частью на глубине 25 метров под моренными песками в освещенных пещерах. Здесь каждое лето проводятся большие выставки всемирно признанных мастеров.

Впервые здесь, в Новом Валааме, я побывал почти двадцать лет назад.

…Я приехал туда поздним летним вечером, и хотя солнце уже скрылось за лесом, было, как это водится в конце июня на Севере, абсолютно светло. Перед сном я решил пройтись по отошедшей ко сну обители и, глядя на схему монастыря, сопровожденную комментариями на четырех языках, пытался за одно-двухэтажными фермерскими строениями увидеть живущие здесь многовековые традиции монастыря с Ладоги. Если бы не поблескивающий за деревьями купол собора, опустевшие к ночи дворы, лужайки и окружавшие их домики казались мало похожими на действующий монастырь. Под конец я вышел к озеру Юуоярви. И вот тут не то пейзаж – открывшаяся мне картина спокойной озерной глади, подернутая легким туманом, и темнеющие вдали леса, не то обстановка одиночества, располагавшая к раздумьям и передававшая ощущение вечного покоя, будто перенесли меня на Старый Валаам, причем не сегодняшний, а тот, бывший, который я никогда не видел, но пытался представить по книгам, фотографиям и воспоминаниям… Какое-то удивительное ощущение гармонии с природой всегда поражало меня во всех православных обителях…

От стоящей на берегу крошечной часовни Николая Угодника, служащей здесь как бы перевоплощением Никольского скита, что на Старом Валааме, дорожка вывела к дому для паломников. До 1969 года в этом двухэтажном деревянном строении располагались монашеские кельи. Но и теперь в нем я окунулся в монастырскую обстановку: скромность убранства, во всем – простота, не исключающая, правда, всех необходимых удобств, запах сухого дерева, иконы и портреты бородатых старцев…

Утром меня разбудил колокольный звон. Настоящий звон церковных колоколов. Если путешествуешь, переезжая с места на место, то, просыпаясь, не всегда сразу и сообразишь, где находишься. Так было и со мной: лишь только когда увидел перед собой стол с лежащей на ней Библией и икону в «красном углу», все встало на свои места…

Ново-Валаамский монастырь в Хейнявеси. Общий вид

Я взглянул на часы. Было шесть утра. Колокольный бой вовсе не означал побудку для посетителей, как спросонок решил, было, я. Он вообще не имел к ним никакого отношения. Просто монастырь жил своей обычной жизнью. И звенели старинные валаамские колокола, продолжая, как говорят звонари, свое «богослужение в воздухе». То, ради чего когда-то паломники садились у петербургской набережной на пароход, который маршрутом, описанным Николаем Лесковым в «Очарованном страннике», через день и две ночи доставлял их через Коневец и Корелу на ладожский монастырский остров, я услышал здесь, в Финляндии…

Не думал я, что окажусь здесь когда-то вновь. Но несколько лет назад, плывя на теплоходе из Савонлинны в Коупио по системе озер и каналов, вдруг узнал знакомые места. А спустя еще полгода, зимой, я снова побывал там, и не просто рядом, а еще раз в самом Новом Валааме. Видимо, действительно: Валаам – не важно, Старый или Новый – обладает удивительной притягательной силой…

Валаамский Спасо-Преображенский монастырь, история которого уходит корнями в глубь веков и который был одной из крупнейших и известнейших православных обителей Российской империи, существует и сегодня на острове Валаам на Ладожском озере. Но его нынешняя история там насчитывает всего лишь два десятилетия.

Дело в том, что после революции 1917 года и провозглашения независимости Финляндии оказался он за границей. Это и спасло его от гонений и разорения. Хотя богатство его и влияние сократилось, оставался он на протяжении более двадцати лет очагом православия и русской духовности и в лютеранской Финляндии, а пароход «Сергий», ходивший между Валаамом и Сортавалой по Ладоге, не испытывал недостатка в пассажирах, среди которых уже были не только паломники, но и обычные туристы. На Валааме, продолжая традиции острова как летнего класса живописцев, работали многие финские художники, побывали здесь и классик литературы Финляндии Эйно Лейно, и фельдмаршал Карл Густав Маннергейм.