— Хочу представить вам моего сына, Луи-Филиппа де Монферона, — сказала маркиза. Но прежде чем мальчик поздоровался с гостями, мать привлекла его к себе и сказала, да так громко, чтобы все это расслышали: — Если ты спишь в одежде, то по крайней мере меняй ее, когда появляешься перед гостями. И скажи на милость, что это за ужасный запах?

Молодой человек отвесил легкие поклоны каждому гостю. Его яркое шелковое одеяние было мятым и не слишком чистым, а голова повязана мокрым полотенцем. Под большими голубыми глазами расплылись багровые круги, и он выглядел так, будто наглотался аспирина.

— Я поспорил, что смогу выпить больше бокалов вина, чем сын лорда Честерфилда сможет съесть маринованной селедки. Он сжульничал, я уверен…

Маркизу это вовсе не позабавило.

— И сколько же ты проиграл?

Луи-Филипп постучал пальцем по носу.

— Меньше десятой части того, дорогая матушка, — прошептал он, — что, как я слышал, вы проиграли прошлой ночью…

Кэйт прижала ко рту руку, пытаясь скрыть усмешку, и Луи-Филипп блеснул ей улыбкой. От досады и раздражения у маркизы даже глаза сузились.

— Где Эмиль?

— Скорее всего читает книги, которые я достал по папиной просьбе.

— Что за интересы у нашего лакея, почему он читает книги твоего отца? Скажи ему, чтобы он немедленно явился сюда…

— Да, мама. — И Луи-Филипп, придерживая тюрбан, покинул комнату, раскланявшись с гостями. Маркиза взяла себя в руки.

— Простите меня, в Лондоне я эмигрантка, здесь нет мужа, который поддержал бы меня, поэтому мой быт устроен вовсе не так, как мне хотелось бы.

— Эмиль! Ma mere demande ta presence! — это Луи-Филипп крикнул из окна наверху лестницы и с грохотом закрыл окно. Он вернулся в сопровождении двух миниатюрных болонок с шелковыми черными ушами и большими сияющими глазами, собачки возбужденно лаяли у его ног. Маркиза прогнала болонок прочь, и их крошечные коготки застучали по ступенькам лестницы. Луи-Филипп стоял рядом с маркизой — радушные, приветливые хозяева. Однако гости внезапно почувствовали, что мысли хозяев заняты чем-то другим. Кэйт, Питер и мистер Скокк в тревоге переглянулись.

— И у вашего мужа нет планов вернуться в Лондон?

— Мой муж ждет, когда французский народ поймет, что пора кончать с этой революцией, и порядок будет восстановлен. Он — оптимист, не так ли, Луи-Филипп?

— Папа оптимист и по принципам, и по характеру.

— И вообще он предпочитает деревню — общество наскучило ему. Моему мужу нравится жить отшельником, делать свои опыты и бесконечно переписываться с учеными и философами всей Европы. А мы, — маркиза де Монферон положила руку на плечо сына и храбро улыбнулась, — должны пытаться жить как можно лучше…

— Мне грустно слышать это, мадам, — сказал Питер, — находиться вдали от семьи тяжело и в лучшие времена, а при теперешней ситуации во Франции…

— Да — это мука, — печально согласилась маркиза.

«Мне она не кажется очень измученной», — подумала Кэйт, уже настроенная против маркизы.

— Вы не сказали, мистер Сеймур, почему просили о встрече с моим мужем.

Питер глубоко вздохнул и попытался объяснить:

— У нас есть некий механизм… ээ, некий комплекс, устройство которого можно понять, только зная законы естественных наук… и это находится за пределами наших возможностей…

— Наша машина сломана, — перебила Кэйт. — Нам нужна помощь вашего мужа.

Питер искоса посмотрел на свою юную подругу и улыбнулся — это та Кэйт, которую он помнил.

В дверях появился пропавший лакей. Маленькие очки в проволочной оправе едва держались на кончике носа.

— Наконец! — зашипела маркиза и указала на опрокинутый столик.

Невозмутимый, щеголеватый лакей, который открывал им дверь, поднял столик и встал на колени, чтобы руками в белых перчатках собрать осколки чаши. Кэйт подняла курочек, который он не заметил, и протянула ему, спокойно встретив взгляд маркизы и заметив искорку смеха в глазах Луи-Филиппа. Забавный, подумала она. Не то, что его мама.

— Не сомневаюсь, — продолжала маркиза, — что мой муж с радостью помог бы вам. Но вам надо найти путь к его сердцу. Уверяю вас, сам он в Лондон не приедет.

— Вы говорили, что ваше поместье в Аррасе, мадам? — спросил мистер Скокк.

— Да, немного севернее города. Оно называется шато де Хьюмиэйр. Но если дело не срочное, не советую вам наносить ему визит именно теперь, в эти трудные времена. Кто-то называет нынешнее время веком света, но то, что вижу я — это тьма… — Маркиза сжала руки, на шее забилась жилка. — Вы слышали, что в прошлом месяце случилось в Париже с королевской семьей? Там был мой кузен. Он своими глазами видел… что сделала толпа со швейцарскими гвардейцами… Эта толпа — стая зверей! Они звери! Мой муж по-прежнему надеется, что все будет хорошо, но все его надежды немилосердно растерзают именно те люди, которым он служил всю жизнь!

Кэйт вздрогнула от ледяной ненависти в аристократическом голосе, от страха в глазах маркизы. Но маркиза мгновенно овладела собой, спрятавшись за привычной маской дамы из высшего общества.

— Так что вынуждена огорчить вас, ми… — Маркиза заглянула в записку Питера, — мистер Сеймур, вы проделали напрасное путешествие…

Визит был закончен. Питер, Кэйт и мистер Скокк снова оказались у дверей, выходящих на Голден-Сквер.

— И что теперь? — спросила Кэйт.

— Сэр Джозеф сказал, что после Бенджамина Франклина и Аллессандро Вольта следующим идет маркиз де Монферон, — сказал мистер Скокк.

— А где найти мистера Вольта? — спросила Кэйт.

— В Италии, — ответил Питер.

— Мы не можем поехать в Италию — на это уйдет несколько недель!.. А что насчет Бенджамина Франклина?

— Он умер два года назад.

— Ах…

— Аррас всего лишь в часе езды на машине от Кале, — задумчиво произнес мистер Скокк.

— Но он же не на другой стороне планеты! — воскликнула Кэйт.

— Франция воюет с Пруссией, — возразил Питер. — Страна пребывает в муках революции!

— И нам нужно пересечь канал, — добавил мистер Скокк, — а на кораблях пока еще нет парового котла. Ведь так?

Питер кивнул.

— Но если сэр Джозеф сказал, что нам лучше всего подойдет Монферон, то, возможно, стоит рискнуть, — сказала Кэйт. — В конце концов революционеры не наши враги. Мы же не французские аристократы!

— Представляю, что подумали бы обо мне твои родители, узнав, что я отправился с тобой в однодневное путешествие во Французскую революцию, — покачал головой мистер Скокк.

— Одного дня не хватит, — сказал Питер. — Даже при попутном ветре путешествие от Лондона до Арраса займет три дня.