— Ты собираешься уничтожить демона во мне этим жалким оружием? — Я посмотрела на кинжал в руке Талейна. — Разве это не бессмысленно?

— Нет, не бессмысленно, — хрипло заверил меня муж. — Получив информацию, что кристалл скоро появится в городе, я специально изготовил оружие на случай, если произойдет худшее. Как ты понимаешь, помимо серебра клинок напичкан заклинаниями. Так что осечки не будет.

Я опустила голову. Боль в груди свернулась тугим комком, мешая дышать. Страх — подлый, жалкий и неуместный, все еще разгорался огнем в груди, но сильней всего меня сжигала обида.

Ослепленная любовью, движимая мыслями о самопожертвовании во имя самых дорогих мне людей, я упрямо шла к своей цели, не замечая ничего вокруг. Талейн неправ. Я не стала теперь игрушкой в руках Лавинии. Я стала ее игрушкой гораздо раньше. Ровно с того момента, когда после долгого разговора в первый же мой вечер в монастыре она вышла из моей кельи. Уже тогда. И жаль, что сейчас, в момент, когда оборвется моя жизнь, я не смогу забрать ее с собой. Она это заслужила. Как же обидно уходить одной!

— Демона можно остановить только этим способом? — глухо уточнила я, заранее зная ответ. Получив молчаливое подтверждение разом помертвевших глаз мужа, заложила руки за спину, крепко сцепила в замок пальцы, нарочно вогнав когти в кожу, чтобы заглушить острую боль в груди от неизбежной разлуки, и подошла к нему. — Тогда не медли! Но обещай, что отомстишь. И… пожалуйста, придумай какую-нибудь более красивую историю моего ухода!

Говорить дальше помешал вставший в горле комок. Жаль, невысказанные слова любви уйдут вместе со мной… Но, может, так даже лучше. Как говорится, долгие проводы — лишние слезы.

Блестящее острие поднялось и замерло напротив сердца. Я закрыла глаза. Как ни странно, мучивший меня страх неожиданно отступил. Исчез, словно по волшебству. Испарился. Теперь умирать было совсем нестрашно. Особенно во имя того, чтобы все те, кого я люблю, жили в спокойствии и здравии. Чтобы я никому не смогла причинить зла.

Да, я проиграла в этой жизни по всем канонам. Оклеветала близких, приняла ложную истину за единственно верную, едва не ответила черным злом на искреннюю любовь. Увы, мой путь к свободе оказался ложным и привел к ужасным последствиям. И пусть я действовала во имя блага и добра, но издавна известно, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Значит, туда мне и дорога. Да простит меня Всевышний! И да простят меня мои любимые! Пусть хотя бы последнее мое решение окажется верным. Я больше не боюсь ни за себя, ни за своих близких. Потому что знаю: после моей смерти у них все будет хорошо.

— Не могу! — Талейн вдруг отшатнулся в сторону и выронил кинжал, заставив меня открыть глаза. — Я не могу убить тебя!

Я улыбнулась ему настолько тепло и нежно, насколько позволял мой нынешний вид, затем подняла кинжал и, не медля ни секунды, легко вонзила лезвие себе в грудь. Отчаянный крик взрезал воздух и прозвучал для меня самой желанной прощальной музыкой.

Спасибо, любимый!

Посмотри, твоя боль — просто ветер.

Ощути, твои слезы — роса.

Оживи — искупайся в рассвете

И вздохни — миновала гроза.

Мир перед глазами померк, а когда прояснился, в нем больше не было Талейна и не было привычной обстановки спальни. Не было ничего. Только матовая чернота, в которой бледным пятном отражалось мое лицо. Я… я смотрела на себя, неподвижно застыв перед окном, в котором вместо привычного стекла стояла матово-черная пластина. И в этой черноте отражалось второе бледное пятно — чье-то лицо, очертаний которого я не могла разобрать. Как знакомо! И этот кто-то прямо сейчас, стоя за моей спиной, держит меня за левую руку. И эта рука невыносимо болит, словно ее сжали раскаленными клещами!

Память вернулась так стремительно, что оглушила. Моментально вспомнив странный особняк, скрывающий за своими странными стеклами, одно из которых я должна была разбить, но почему-то не разбила, грандиозную коллекцию драгоценностей и труп убитого хозяина, я развернулась, чтобы нейтрализовать убийцу, раз уж по счастливой случайности он промедлил и не нейтрализовал меня, и шарахнула в грудь парализующим заклинанием.

Удерживающая меня рука разжалась. Не мужчина — женщина с глухим стуком распласталась на полу. С бледного словно мел лица на меня смотрели широко распахнутые, застывшие, непривычные, но до боли знакомые глаза… моего отражения.

Поначалу я решила, что сошла с ума и наблюдаю раздвоение личности, которое мой тронувшийся после всего случившегося ум воспринимает излишне материально. Затем, когда шок прошел, с трудом, но все же сообразила: это Зарайна. И… испытала повторный шок.

Зарайна? Зарайна! Но этого не может быть! Чтобы моя тихая, скромная, боящаяся собственной тени сестра добровольно оказалась здесь, в этом странном месте?! Да еще в таком непривычном виде! Затянутая в черный мужской костюм, непривычно стройная из-за отсутствия объемных юбок, застывшая в неестественной позе, глядящая на меня невидящими глазами, она больше походила на куклу, чем на живого человека.

Не понимая ровным счетом ничего и оттого волнуясь еще больше, я бросилась на колени и испуганно затормошила сестру, стараясь вернуть подвижность ее рукам, забыв, что парализующее заклинание проходит само собой лишь спустя две четверти часа. Поднесла ко рту ее ладони, намереваясь согреть своим дыханием, и почувствовала, как сердце стремительно подпрыгнуло в область горла. На среднем пальце левой руки Зарайны холодным тусклым светом светился серебряный перстень — тонкий ободок кольца с ровной овальной пластинкой вместо привычной вставки с драгоценным камнем. Неприметное и некрасивое.

«Серебряное кольцо в деревянной шкатулке с розой», — вспомнила я надпись на листке с подробностями заказа. Выходит, Зарайна его украла? Но зачем? Да и как она узнала о кольце? И что вообще здесь происходит?! Еще и труп внизу лежит, а убийцу я так и не догнала!

Меня вдруг резко пробрал холодный пот: труп — кольцо — сестра… А если это Зарайна убила хозяина дома?!

Не желая впадать в панику из-за пустых умозаключений, я решила воспользоваться относительно выгодным в данном случае беспамятством и просмотреть память Зарайны. Прижала ладони к вискам, сосредоточилась. И… уперлась в стену. Что-то не пускало меня.

Поначалу я решила, что Дейн, как и в свое время Талейн, защитил жену от чужих проникновений в ее память. Но магия, поначалу невидимая, а затем едва различимая на ментальном уровне, оплетавшая Зарайну, словно кокон, была чужой и незнакомой. Являясь далеко не новичком в магическом деле, я не смогла определить природу этой магии.

Убрав руки от головы сестры, я попыталась снять заклинание, но натолкнулась на мощную агрессию, словно Зарайна жаждала убить меня одной лишь силой воли, даже находясь в беспамятстве. От опутывавшего ее заклинания разве что искры не сыпались.

Я отпрянула, устало потерла лоб. И вдруг сообразила: левая рука больше не горела, словно охваченная огнем. Ожог прошел, словно его и не было. Не было и повязки. Некогда воспаленная кожа радовала глаз нормальным здоровым видом. Ни порадоваться, ни сообразить что-либо по поводу произошедшей перемены я не успела. Сестра вдруг раскрыла глаза — черные, без зрачков — и, не вставая, потянула руки к моему горлу. Я едва успела оглушить ее очередным парализующим заклинанием.