был план. Завода. Благо, такой как раз висел на стенке рядом. Дивясь собственной удаче, мститель, стараясь абстрагироваться от страшного грохота и визга за спиной, принялся изучать план здания и продумывать дальнейшие действия с предельной скоростью. Едко усмехнувшись, прочитав надпись: «План эвакуации при возникновении пожара», Грис сосредоточился.

Завод состоял из пяти цехов: четырёх небольших, и одного крупного. Их соединяли между собой немногочисленные административные здания. В итоге вся эта конструкция напоминала огромное кольцо с большим прямоугольным цехом посередине, в который можно было попасть… Практически откуда угодно.

«Сраная цитадель зла, а не завод», — пронеслось в разуме мстителя, хотя думать он старался совершенно о другом.

Судя по всему, паучары превратили весь комплекс в одно огромное гнездо. Откуда они взялись? А чёрт их знает, не важно! Будь Грис здоровой мамочкой пауков, он бы отгрохал себе большое — пребольшое, тёплое местечко в окружении родных и близких… Цеха, что используются паучихами как инкубаторы, берут одно центральное здание в кольцо. Значит, цель мстителя — там? Это настолько логично, что даже подозрительно. Не может же всё быть настолько очевидным?

Или может?

Приближающийся писк заставил мстителя машинально отпрыгнуть в сторону. И не зря: туда, где он только что стоял, обрушился резкий удар паучьей лапы, шириной с два взрослых человека. Пробив металлический мостик словно бумагу, страшная сила обрушила всю конструкцию вниз, увлекая за собой и Гриса.

— Да твою паучью мать! — выругался мститель, в падении целясь в изуродованную ожогами морду паучихи.

***

Видавший многое автомобиль, что до этого без промедлений ехал к своей цели, неожиданно остановился на одном из перекрёстков. Кевин Стинг проглотил вставший в горле ком, когда его взгляд зацепился за обшарпанный дорожный знак:

«Психиатрическая лечебница Святой Алхимиллы, 500 м».

Писатель уже бывал здесь, и не раз. Но почему — то до сего момента воспоминания об этом месте покинули голову Кевина, будто кто — то поместил их за невидимую стену. Но ни капли не изменившаяся за года надпись вернула писателю память.

Кевин Стинг прославился своими действительно жуткими и пугающими, в самых разных смыслах, романами. И когда ему задавали банальный вопрос: «В чём секрет успеха ваших произведений?», творец всегда отвечал: «Правдоподобность ужаса». Многие воспринимали это как популистский бред, пустые слова, призванные размыто ответить на осточертевший вопрос и напустить вокруг фигуры писателя тумана загадочности. И лишь два человека понимали истинный смысл этой абстрактной фразы.

— «Нет страха более всеобъемлющего, чем страх неизвестности», — вполголоса процитировал Кевин слоган одной из своих самых успешных книг.

Пожалуй, писательская карьера «мастера ужасов», как его иногда называли, не была бы и наполовину такой же успешной, если бы Кевин не подружился когда — то давно с одним перспективным врачом — психиатром. Череда случайностей — и школьный приятель, с которым писатель любил рассуждать обо всём на свете, становится главврачом в отдалённой от крупных городов больнице для, как их называл сам приятель, «особенно сильно душевно больных». Люди, чья психика не позволяла им быть полноценными членами общества, проще говоря, сумасшедшие, — вот кто были «клиентами» этого врача. И увлекательных историй об очередной конфронтации «Великого пророка» и «Сурового диктатора прошлого» в его практике случалось не меньше, чем жутких историй о матерях, что поедали собственных детей по приказам голосов в голове. Естественно, последние интересовали Кевина куда сильнее.

Но передать весь ужас человека, мир которого трещит по швам из — за его собственного безумия, невозможно, пока сам не потеряешь рассудок. Или же не поймёшь ход мыслей таких несчастных. То, что делал Кевин, можно посчитать незаконным и аморальным, но в тот момент творцу было плевать. Они и сейчас не жалеет об этом эпизоде своей жизни. Тогда он наблюдал за психами, словно за животными, что обитают в клетке собственного сознания. Даже общался с теми, кто ещё мог выдавать связную речь. И всё благодаря случайному знакомству с не самым принципиальным главврачом.

Вклад таких «сеансов наблюдения» в творчество Кевина Стинга невозможно переоценить. Одно дело, когда ты пишешь об условном безумце, и совершенно другое, когда ты понимаешь, пусть даже и примерно, что творится в его голове. Иногда писатель даже чувствовал себя своего рода меценатом — он дарил жалкому существованию потерявших рассудок хоть какой — то смысл.

— Странно, — вынырнув из глубин навалившихся воспоминаний, пробубнил себе под нос Кевин, — Почему память об этом месте будто кто — то вырезал из моего сознания?

Обеспокоенно осмотрев раскинувшийся по обе стороны дороги лес, писатель снова взглянул на крупную и детальную карту местности. Да, лечебница Святой Алхимиллы была обозначена на ней, но раньше он… Будто не замечал этого?

— Ничего не понимаю… — отложив карту в сторону, Кевин вновь покосился на слегка проржавевший дорожный знак.

Сомнения одолевали Кевина. Эта ситуация напоминала ему типичное начало очередного ужастика — герой, само собой, совершенно случайно, натыкается на психушку, в которой происходит нечто странное. Для полной картины не хватало только внезапно заклинившей машины.

К счастью, однако, автомобиль продолжал шуметь, а значит и работать. Хоть одного клише этой истории удалось избежать. Выдохнув, Кевин слабо надавил на газ, выкручивая руль в сторону. Похоже, Лауд Хол будет не единственной остановкой в его путешествии.

***

Полыхающий на заводе пожар уже было видно даже в мегаполисе — жаль, что никому до этого не было дела. Никому, кроме одного пронзительного, красного ока. Император молча спрашивал себя о том, кто же виновник творящегося там ада? Солдаты докладывали о потрёпанного вида человеке, что уничтожал как их, так и захвативших завод пауков. Кто он? Что он там делает? Не известно. Но одно было понятно наверняка — оставлять в живых этого «героя» точно нельзя.

Действуй бы приметы в реальности, Грис в этот момент явно начал бы икать. Однако, никакого дела до подобных мыслей ему не было даже близко. Уставший, злой, с неполным запасом здоровья, весь покрытый копотью и кровью, мститель пробивался к центральному цеху так, словно от этого зависела его жизнь. Хотя в какой — то мере это было правдой — завод постепенно и крайне целеустремлённо превращался в одну большую печь, зажаривая сотни пауков живьём, оплавляя корпуса тупых роботов, что бездумно лезли в самое пекло, и заставляя Гриса задыхаться от жары, параллельно боготворя собственную дальновидность в момент выбора «огнестойкости». Его одежда, увы, не обладала таким свойством, и мстителю постоянно приходилось тушить вспыхивающее на ней пламя, поминая весь мир отборной бранью.

— Сейчас бы мороженого… — едва заметно скалясь, язвил Грис, стараясь отвлечься от вездесущего жара. Получалось так себе.