Почему-то сразу мысли страшные. Самые жуткие, аж потряхивает. Я вообще-то человек не эмоциональный, с холодной головой дела решаю. А тут... как лавиной обрушилось. Маленькая, да куда же ты вляпалась, Хулиганка, с баллончиком своим перцовым.

Тьфу ты!

Через полчаса после звонка с визгом шин я останавливаю тачку у «Сковородки». Сомнительный бар на трассе, где любят перекусить дальнобойщики, но вообще место довольно среднее. Молоденьким девочкам тут точно не стоит находиться ночами, да еще и в одиночестве.

На мгновение проваливаюсь в воспоминания. Как Маринка обнимала и целовала. Тонкая вся, гибкая, податливая и такая вкусная, что целовать ее без остановки хотелось. Трогать, брать, нюхать. Такая... что башку сносит. Но нежная-нежная. Даже слишком пока еще.

Гнев достигает максимума.

Едва выбравшись из бэхи, перехожу на бег. Бомбит. Тридцать гребаных минут! Ночь, темнота, ни камер вокруг, ни хрена нету. Где мне ее искать прикажете?!

Спалю это место на хер, если беда с ней случилась. Богом клянусь.

Я ведь знаю, как бывает. Что могут с девчонкой сделать, такой беззащитной и невинной. Сука, ну как так-то? Не углядел. Пусть лучше меня снова изобьют, убьют, блть, пусть сожгут всё к херам, но ее не трогают!

Перед глазами пелена, я врываюсь в двери, готовый убивать за информацию.

И застываю. Потому что моя Хулиганка за дальним столиком сидит в красном платье, как яркое пятно среди общей серости. Взгляд за нее мгновенно цепляется. Пшеничные светлые волосы, широченная улыбка.

Смеется.

Рядом с ней четыре мужика. Двое лапы разложили на спинке ее стула — делят, видимо, чья. Бухие, но не в хлам. Глаз с нее не сводят. Вы поглядите на принцессу в центре внимания!

Марина берет стопку водки и опрокидывает ее, влив дешевую горькую жидкость в себя.

У меня рот открывается.

Нет, ну ни *уя себе?!

Мужики ее хвалят, подпихивают закуску. Она машет ладонями у лица, улыбается.

Разливают еще по одной.

Я подхожу быстро. Упираюсь ладонями в стол и произношу медленно:

— Вечер добрый.

Мужики дергаются. Смотрят на меня. Переглядываются. Кто я такой — не знают, это минус. Надо хоть интервью где-то дать, чтобы местные таки усвоили, что новый босс появился.

— Тебе чего? — рявкает один.

— Ее. Встала и пошла за мной, — рычу я Марине.

Нет, я честно пытаюсь казаться добрым. Но, наверное, если со стороны глянуть, то чисто навскидку с мужиками этими ей безопаснее будет.

Цаца пьяно смотрит на меня. Бровь вздергивает удивленно и выдает своим наглым голосом:

— А то что?

В ответ я хищно прищуриваюсь. Не помня себя летел ее искать-спасать, но вы поглядите только! Хулиганка тушуется, но бодрится.

— Маринка идти не хочет, — говорят за нее. — Мужик, свали. У нас планы. И еще больше полбутылки.

Я передразниваю.

— Щас ремня получит и захочет, — усмехаюсь. — Не, парни, не пойдет. Девочка эта моя. И ей домой пора давно уже, уроки ждут. Учить нужно.

— Я вообще-то школу закончила, мне восемнадцать! — отвечает она. — И я с тобой, Данечка, никуда не пойду! Деньги свои засунь... — Она осекается.

— Куда же мне их засунуть? Ну? Смелее? — Смотрю ей в глаза.

— Сам знаешь куда! — отвечает бойко. — Они мои друзья. Я останусь с ними.

— Ну ни хера себе, — тяну вслух.

Подхожу к принцессе, растолкав ее новых друзей. Хватаю нахалку и закидываю себе на плечо. Вырывается она вяло. Вроде как и не против. Судя по почти полной бутылке, влили в нее пока мало. Но на жалкие пятьдесят килограмм веса и двух стопок много будет.

— Удачного вечера, — бросаю напоследок.

— Э! — раздаются возмущения.

Утырки всё понять не могут, кто я такой и стоит ли рыпаться. Нужно ловить момент и валить.

Достаю из кошелька три тысячи, бросаю на стол. Было бы больше — дал бы. Но тупо нет с собой.

— Девушка сегодня угощает, — объявляю им.

Разворачиваюсь и спешу с ней к выходу. Марина жалобно поскуливает и пытается меня ущипнуть. Я шлепаю ее по заднице от всей своей широкой души. Дуреха наивная! Ночку эту она бы никогда не забыла. В кругу-то друзей.

Делаю шагов десять в сторону машины, как слышу позади хлопок дверью.

— Эй, стоять! Урод, девчонка с нами останется. Ты один, а нас четверо.

Я прикрываю глаза. Капец. Не хватило денег.

Марина

Шлепок по заднице обжигает так, что у меня искры из глаз сыпятся! Едва придя в себя, я начинаю отчаянно брыкаться и обзывать подонка.

Но как только Данил отпускает меня, едва землю ногами чувствую, словно по команде прекращаю дергаться. Оборачиваюсь. К нам быстро приближаются четверо, они имя мое выкрикивают и смеются. Я за спину Колхозника юркаю. Он хоть и подонок, но какой-то уже свой. Безопасный.

— Марина! Марин, крошка, куда же ты?

Меня тошнит, и голова кружится. Их четверо!

Данил меня сейчас им оставит и уйдет от греха подальше.

Так и сделает.

Бросит меня после моей выходки!

Былая бравада и смелость насмерть здравым смыслом давятся, а инстинкт выживания велит вцепиться в Данила мертвой хваткой.

Что я тут же и делаю. Всё очень быстро происходит. Мужчины на меня смотрят плотоядно. Колхозник напрягается, пялится на них исподлобья.

Слабый фонарь на столбе над нашими головами гаснет, остается только тот, что у бара. Мое сердце разрывается от ужаса.

— Марина, Мариночка, иди сюда, девочка, — зовут меня, руки тянут. — Не бойся, всё хорошо будет. Мы ведь решили поквитаться с твоим отчимом.

Рука Данила дергается и в меня вцепляется. Будто я собиралась ломануться к этим людям.

— Стоять, — говорит он мне спокойно.

Это лишнее. Я головой отрицательно качаю и выкрикиваю:

— Я передумала. Не хочу ни с кем квитаться. С ним поеду. Уроки учить.

Взгляд на Данила перевожу и такое тепло вдруг ощущаю! Оно изнутри откуда-то идет, невидимый моторчик его производит. Каждую клеточку мою нежит. Данил вернулся ко мне. Снова. Вернулся!

Алкоголь дурманит, никак протрезветь не получается. Это только в кино бывает так, что в сложной ситуации кровь мгновенно фильтруется и голова ясной становится. У меня же перед глазами плывет, пол мягкий и мысли крючками друг за дружку цепляются. Но одно точно понимаю — от Дани ни на шаг! Меня топят любовь и радость. Я обнимаю его, приподнимаюсь на цыпочки и целую в щеку. Он недовольно морщится.