Закладывая виражи, крутя «бочки» и выполняя «мертвые петли», майор Вольф также помнил о малой продолжительности полета Ла-5ФH: 40 минут на нормальной мощности и еще меньшей на форсаже. Сам «Вервольф» использовал 300-литровый подвесной топливный бак. Во время полета истребитель питался от этого бака, а перед боем ПТБ сбрасывался.

До недавнего времени истребитель Семена Лавочкина оставался для пилотов люфтваффе своеобразной темной лошадкой.

Вполне вероятно, что Абвером прорабатывалась операция по угону самолета прямо с аэродрома, но положительных результатов, очевидно, не дала. А предпосылки для ее успешного осуществления, к сожалению, имелись: по данным некоторых авторов, в годы войны было около восьмидесяти случаев перелетов советских летчиков на сторону противника. Вполне возможно, что в эту статистику включены также и случаи ошибочных посадок на вражеские аэродромы. Не исключалась и возможность захвата самолета прямо на аэродроме во время наступательных операций вермахта, но такой случай не представился. Все-таки конец 1942-го – это не лето 1941 года. А после катастрофы под Сталинградом на этот вариант вообще не приходилось рассчитывать. Существовала определенная надежда получить самолет в результате воздушного боя, отбив его от группы и принудив к посадке. Однако новые машины поступали в первую очередь в части, где воевали опытные летчики, с которыми подобные фокусы не проходили. Гитлеровцам приходилось довольствоваться лишь сбитыми Ла-5, упавшими на занятую ими территорию, но те годились в лучшем случае лишь для изучения отдельных агрегатов, а о полетах на них не могло быть и речи.

Однако летом 1943 года немцам невероятно повезло: не долетев до своих, совершил вынужденную посадку незначительно поврежденный Ла-5, да не обычный, а новейшая модификация Ла-5ФH. О судьбе летчика сведений нет. Машина была отремонтирована и подвергнута всесторонним испытаниям в Научно-исследовательском центре люфтваффе в Рехлине. Проводил их летчик-испытатель Ганс-Вернер Лерхе. По результатам испытаний был составлен акт, который тут же направили в войска для тщательного ознакомления строевых пилотов.

И Вольф внимательно изучил эти летные наставления. Сейчас, когда на земле и воздухе решалась стратегия вермахта и бои достигли высшей точки своего накала, опытный пилот использовал любую возможность получить преимущество. Бывший штрафник люфтваффе привык выживать в самом аду. И в ледяном аду Сталинграда, и в огненном небе Курской дуги он старался выжить и победить.

Вот и сейчас, после очередного каскада фигур высшего пилотажа, Герман Вольф сумел на вираже зайти в хвост одному из «лавочкиных». «Вервольф» отработал рулями и элеронами самолета, загоняя в кольцо коллиматорного прицела Revi силуэт Neue Rata, и нажал на гашетку пушки и пулеметов. Оружие отозвалось грохотом и вибрацией, огненные плети хлестнули по фюзеляжу и крыльям краснозвездного истребителя. Рваные дыры от разрывов 20-миллиметровых снарядов автоматической пушки «Маузер» MG-151/20 испещрили обшивку. Крупнокалиберные 13,9-миллиметровые пули прошили каплевидную кабину Ла-5ФН, подбитый самолет завалился на крыло, и, объятый пламенем, пошел вниз, вертясь в штопоре. Второй «Лавочкин» не стал мстить за товарища, а со снижением пошел на восток в глубь своей территории.

Герман Вольф глянул на указатель уровня топлива, ему уже тоже нужно было спешить на аэродром. «Мессершмитт-109» был не менее прожорлив, чем «Лавочкин».

* * *

После приземления Герман Вольф стал невольным свидетелем отвратительной сцены.

На аэродром «штаффеля» истребительной эскадры Jagdgeschwader-52 внезапно налетели русские пикирующие бомбардировщики Пе-2 под прикрытием истребителей Яковлева. Им навстречу поднялся «шварм» – дежурная четверка «мессершмиттов-109Г-6». Вскоре к ним присоединились еще два десятка «мессеров», поднятых с этого аэродрома и с соседних. Над аэродромом истребительной эскадры люфтваффе завязалась ожесточенная воздушная схватка. Русские сражались отчаянно, однако перевес в истребителях был на стороне гитлеровцев… Но и «эксперты» люфтваффе заплатили тремя сбитыми «мессершмиттами» Bf-109G-6. Во время воздушного боя над аэродромом были сбиты несколько «петляковых» и «яковлевых». Некоторым пилотам удалось выжить, но плен для многих из них был хуже смерти.

В составе нескольких экипажей пикирующих бомбардировщиков кроме русских летчиков были и испанцы. Большевики часто практиковали смешанные экипажи: пилот – русский, а штурман, например, испанец. Или наоборот.

Пленных русских со сбитых самолетов уже передали гестапо, и их увезли в лагерь для военнопленных. А вот пленного испанского летчика-коммуниста оставили пока на стоянке под охраной. К нему подошел испанский летчик из фашистской «Голубой дивизии» генерала Франко. Он принес пленному воды и еды, но тот даже не посмотрел в его сторону.

– Usted – el traidor de su patria! Vous – le traître de son pays! (Ты – предатель своей страны!) – ответил с ненавистью пилот-франкист.

– No! Yo lucho por mi país! Y para una república, Je me bats pour mon pays! Et pour une république. (Нет! Я сражаюсь за свою страну! И за республику!)

Вот так встретились на советской земле два непримиримых врага-испанца. Генерал Франко благословил очередное пополнение из восемнадцати летчиков для борьбы против большевиков в составе немецкой истребительной эскадры JG-51.

А в эскадре II/JG-52, в которой воевал и Герман Вольф, сражался против большевиков и истребительный отряд словаков на самолетах «Мессершмитт» Bf-109F-4. Также на Курской дуге воевали словацкие пилоты на самолетах-разведчиках, легких ночных штурмовиках и во вспомогательной авиации.

В середине июня 1943 года также на реке Миус началось развертывание румынской авиагруппы, силы которой должны были прикрыть воздушное пространство на участке 4-го авиакорпуса в Донбассе.

Определенные надежды командование люфтваффе возлагало и на венгров, чья 2-я авиабригада – по группе истребителей и двухмоторных бомбардировщиков. Плюс – по отряду ближних и дальних разведчиков, а также транспортные и связные подразделения. Командовал венгерскими летчиками полковник Илль. Словацкие самолеты входили в состав 8-го авиакорпуса и должны были вступить в сражение с первых часов.

После зимней катастрофы под Сталинградом и огромных потерь пилотов на Кубани командование люфтваффе использовало любых пилотов любых стран. Итальянцы, до тех пор неплохо воевавшие на Волге и на Тамани, тоже понесли серьезные потери и через авиабазу Сталино были отправлены обратно, на Апеннинский полуостров.

Гитлеровцы теряли позиции, и от этого еще больше приходили в ярость.

На аэродроме снова послышался шум – подъехали легковой «Опель-Кадетт» и военный грузовик. Летчики «штаффеля» переглянулись – что бы это могло быть?

Из «легковушки» вышли два офицера СС, а из грузовика выволокли двух французских пилотов со сбитых «яковлевых». Они еле передвигали ноги, до того их избили эсэсовцы.

– Auff gechen! Schneller! Schneller! Förwarts! (Пошли! Быстрее! Быстрее! Вперед!) – эсэсовцы подгоняли несчастных пинками и ударами прикладов винтовок по спине.