Она повернула книжку так, чтобы Робу было удобнее читать, и указала пальцем.

В этой строке упоминались черепа. «Чайеню, черепа, cf Орра Келлер».

— Я не говорила об этом прежде, потому что была сильно сбита с толку. Мне казалось, что это никакого отношения не имеет. Но теперь… Впрочем, посмотрите сами. У меня возникла идея.

Он склонился и прочел строку. Но так ничего и не понял.

— Кто такая Орра Келлер?

— Это не имя! — с жаром пояснила Кристина. — Мы лишь предположили, будто это имя, потому что оба слова начинаются с заглавных букв. Но теперь я думаю, что Франц просто смешал языки.

— Все равно не понимаю.

— Смешал немецкий с английским. И…

Роб случайно взглянул через плечо Кристины.

— Боже мой! — воскликнула вдруг Кристина, замерев.

— Что?

— Не оглядывайтесь. Это Кирибали, полицейский. Он увидел нас. И идет сюда.

Кирибали шел в одиночестве, хотя Роб видел возле Садов Гёльбаши припаркованный полицейский автомобиль.

Детектив был сегодня в другом, не менее элегантном костюме — полотняном, кремового цвета. К нему надел типично британский галстук в голубую и зеленую полоску. Чем ближе подходил, тем шире делалась его змеиная улыбка.

— Доброе утро. Патрульные сообщили, что вы здесь. — Он, склонившись, поцеловал руку Кристине и придвинул свободный стул. Повернулся к застывшему в ожидании официанту, и выражение его лица сразу из светского, чуть ли не подобострастного сделалось повелительным. — Лукум!

Официант испуганно вздрогнул и кивнул. Кирибали вновь улыбнулся соседям по столу.

— Я заказал турецкие сласти! Вы обязательно должны попробовать их здесь, в Гёльбаши. Во всей Шанлыурфе не найдете лучше. Настоящие турецкие сласти — это вещь. Вы, конечно, знаете, как изобрели лукум?

Роб сказал, что не знает. Похоже, Кирибали обрадовался — он подался вперед и положил украшенные маникюром руки на стол.

— Началось все с того, что одному оттоманскому шейху надоели вечные свары между его женами. В гареме творилось невесть что. И шейх потребовал от придворного кондитера сделать сласти настолько вкусные, чтобы женщины забыли о соперничестве. — Кирибали откинулся на спинку стула и взглянул на официанта, ставившего на стол блюдо с густо засыпанным сахарной пудрой лукумом. — И, представьте, помогло. Попробовав сластей, жены успокоились, и в гареме воцарился мир. Одно было плохо — от очень калорийных лакомств наложницы так растолстели, что шейх не чувствовал к ним никакого влечения. И потому… шейх приказал кастрировать своего кондитера.

Кирибали громко рассмеялся, взял со стола блюдо и предложил Кристине угощаться.

Латрелл не впервые чувствовал в Кирибали странную двойственность. Полицейский казался очень обаятельным человеком, но присутствовало в нем и что-то пугающее. Сорочка слишком чистая, галстук слишком английский, речь слишком правильная, литературная. Однако он, несомненно, был умен. Роб задумался: насколько близко Кирибали может подойти к разгадке тайны убийства Брайтнера?

Сласти действительно оказались восхитительными.

А Кирибали вновь потчевал их разговором:

— Вы читали «Хроники Нарнии»?

Кристина кивнула.

— Могу поручиться, там самое известное литературное описание турецких сластей. В эпизоде, где Белая Колдунья угощает конфетами…

— «Лев, Колдунья и Платяной шкаф»?

— Совершенно верно! — обрадовался Кирибали и изящно отпил чая из своей чашки. — Я часто думаю, почему в Англии детская литература занимает такое важное место? Это, несомненно, особое свойство, я бы сказал, дар островной расы.

— Особое по сравнению с американцами?

— По сравнению с кем угодно, мистер Латрелл. Посудите сами. Кто писал самые знаменитые произведения для детей? Льюис Кэрролл, Беатрис Поттер, Роальд Даль. Толкин. Даже отвратительный Гарри Поттер и тот появился на свет в Англии.

По розовым кустам Гёльбаши пробежал долгожданный ветерок.

— Думаю, дело в том, что британцы не боятся пугать детей. А детям нравится, когда их пугают. Вы не находите, что среди самых знаменитых детских книг попадаются настоящие кошмары? Безумный шляпник со всеми признаками отравления ртутью. Нелюдимый производитель шоколада, эксплуатирующий негров-лилипутов…

Роб вскинул руку.

— Офицер Кирибали…

— Да?

— Скажите, вы ведь пришли сюда не только для беседы о литературе? У вас есть более серьезная причина?

Полицейский вытер женоподобные губы уголком чистой салфетки.

— Я хочу, чтобы вы уехали. Оба. Немедленно.

— Почему?! — негодующе воскликнула Кристина.

— Ради вашего же блага. Потому что вы ввязались в дела, о которых не имеете ни малейшего представления. Это… — Кирибали повел вокруг рукой; жест охватывал и цитадель, и две коринфские колонны наверху, и черные дыры пещер внизу. — Это очень, очень древнее место. Здесь чрезвычайно много секретов. Темных страхов, которые вы не в состоянии постичь. И чем чаще вы соприкасаетесь с ними, тем большей опасности подвергаетесь.

Кристина отрицательно покачала головой.

— Я не допущу, чтобы меня выгнали отсюда.

Кирибали нахмурился.

— Вы ведете себя очень неразумно. Вы привыкли к… «Старбакс», компьютерам, диван-кроватям. К жизни в комфорте. А здесь Древний Восток. Вам его не постичь.

— Но вы сами сказали, что хотите нас допросить…

— Вы не подозреваемые! — Детектив продолжал хмуриться. — И вы мне совершенно не нужны.

Кристину его слова нисколько не смутили.

— Простите, но я не собираюсь подчиняться приказам. Ни вашим, ни чьим-либо еще.

Кирибали повернулся к Робу.

— В таком случае, мне остается лишь воззвать к мужской логике. Как известно, женщины…

Кристина выпрямилась.

— Я хочу знать, что находится в подвале. В подвале музея!

Ее вспышка заставила детектива умолкнуть. На его лице появилось непривычно растерянное выражение. Впрочем, полицейский тут же помрачнел и посмотрел по сторонам с таким видом, будто ожидал, что к нему сейчас присоединится неведомый друг. Но терраса кафе опустела. Лишь в тенистом уголке курили кальян два толстяка в костюмах. Они безразлично смотрели на Роба и улыбались.

Кирибали резко поднялся. Вынул из великолепного кожаного бумажника несколько турецких лир и аккуратно положил на скатерть.

— Придется говорить напрямик. Вас заметили, когда вы незаконно проникли на раскопки в Гёбекли-тепе. На прошлой неделе.

У Роба по коже пробежал озноб от нехорошего предчувствия. Если Кирибали это известно, им могут грозить неприятности.