— Эго просто царапина, — сказала она.

Это всегда была просто царапина, просто ушиб, просто чья-то ваза. Почему это никогда не могло быть просто перемещением грациозной походкой из точки А в точку Б?

— Это не просто царапина, и у меня нет с собой носового платка. Нам нужно… — Хантер остановился на середине фразы, когда она вытащила три носовых платка из кармана платья. — Вы носите с собой три носовых платка?

— Когда мне есть куда их положить.

Три как минимум, но довольно часто и их было недостаточно. Она прикоснулась к ране и ойкнула, почувствовав острую боль.

Нахмурившись, Хантер еще пару секунд рассматривал ее плечо, потом вытащил что-то из небольшой кожаной сумки и через минуту распахнул дверь, выходящую в коридор.

Кейт раскрыла рот от удивления, моментально забыв о своих горестях:

— Вы только что взломали этот замок, не так ли?

Вместо ответа Хантер, приобняв Кейт за талию, завел ее в небольшую гостиную, которая выглядела так, как будто не использовалась в течение нескольких лет. Почти вся мебель была покрыта чехлами, на остальной лежал толстый слой пыли. Он стащил чехлы с двух кресел и подвел её к одному из них:

— Садитесь. Позвольте мне осмотреть ваше плечо.

— Это всего лишь царапина, — настаивала она. — И мне нужно убрать осколки, пока кто-нибудь не наступил на них.

Она хотела встать, но он слегка толкнул ее, заставляя сесть обратно в кресло.

— Подождите здесь.

Меньше минуты потребовалось ему, чтобы выйти в Коридор, собрать осколки вазы, вернуться и бросить их в пустое кашпо, стоявшее у окна.

— Теперь, — заговорил он, садясь напротив нее и придвигая свое кресло к ее, пока их колени не соприкоснулись, — дайте мне посмотреть. — Убрав руку с ее плеча, он заключил: — Это серьезная рана, Кейт.

Нахмурившись, она наблюдала за тем, как Хантер осторожно раздвинул края дыры на ее платье, чтобы лучше рассмотреть рану. Она действительно оказалась более серьезной, чем Кейт думала. Она была почти два дюйма в длину и довольно глубокой. Кейт чувствовала, как теплой струйкой по руке течет кровь.

— Она не очень глубокая, не так ли?

Он сложил платок так, чтобы получился тампон, и сказал:

— Все будет в порядке.

— Будет?

Это был не самый обнадеживающий вердикт, который хотелось бы услышать.

Он осторожно промокнул кровь вокруг пореза.

— Платок чистый, так что опасаться нечего.

— Опасаться? — Она перевела хмурый взгляд со своего плеча на его макушку. — У вас не очень хорошо получаются такие вещи, не так ли?

Жестоко, на самом деле.

Он посмотрел на нее:

— Вы бы хотели, чтобы я солгал?

— Ну нет, но не могли бы вы… я не знаю… немного смягчить правду?

Его губы дернулись, но улыбка не тронула глаза.

— Я думаю, мы можем спасти вашу руку.

«Жестоко» было мягко сказано.

— Вы будете в порядке, Кейт. — Он взял ее неповрежденную руку, чтобы поцеловать в ладонь. — Хорошо?

Тепло этого поцелуя распространилось по телу, придавая ей уверенности. Однако же она не забыла, что он сомневался в ее порядочности. Она осторожно высвободила свою руку:

— Да. Хорошо.

Хантер кивнул:

— Хорошо/Думаете, вы сможете сидеть неподвижно, пока я буду вынимать осколок?

Тепло и уверенность немедленно испарились.

— Что?

— Оско… Вы не заметили, не так ли? — Он сочувственно поморщился. — У вас в ране застрял осколок фарфора, милая. Нужно его вытащить.

— Не нужно. Там его нет.

Она повернула шею, пытаясь разглядеть рану. О господи! Он был там. Она сосредоточилась на размере пореза и крови, текущей из него, и не увидела кусочек фарфора цвета слоновой кости, который застрял в уголке раны. «Как глубоко он вошел? — обеспокоилась она. — Насколько он большой?» Трудно было сказать, глядя в таком ракурсе.

— Он очень большой?

— Я уверен, что нет.

Как он может быть уверен? Можно было предположить, что оскОлок вошел в рану примерно на дюйм. Но тогда было бы больнее, не правда ли? Ей было больно, безусловно, но не очень.

— Я удивлена, что мне не очень больно.

— Боюсь, будет больнее, когда я попытаюсь его вынуть.

— О! — Она поморщилась. — Да, я представляю.

«Проклятье!»

— Я буду осторожен, — пообещал он и опять взял свою кожаную сумку — чтобы достать что-то маленькое и металлическое.

Она отвернулась, уверенная, что ей не станет лучше, если она будет точно знать, что это за инструмент и что Хантер собирается им делать. Закусив губу, она сконцентрировала внимание на том; чтобы сидеть совершенно неподвижно, когда он начал ковыряться в ране.

— Вы предупредите меня? — спросила она, вздрагивая от острой боли. — Перед тем как будете вынимать?

Удерживая инструмент в том же месте, он внезапно наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Конечно, предупрежу.

На этот раз тепло распространилось быстро, не оставив места раздражению.

— Я…

Он вытащил осколок одним рывком.

Боль была ошеломляющей. Кейт резко дернулась, вскрикнула и ударила его:

— Ой! О, вы мерзавец.

— Мне жаль, милая, — тихо произнес он, когда она стала раскачиваться взад и вперед зажав рукой рану и шипя сквозь зубы от боли, — Мне жаль. Тс-с, все закончилось.

Он попытался снова ее поцеловать, и она снова ударила его:

— Вы солгали.

— Да. Мне жаль. Я подумал, вам будет легче, если вы не увидите, как он выходит.

— Ну, теперь мы этого не узнаем, не так ли? — с трудом проговорила она сквозь стиснутые зубы.

— Пока вы не захотите разбить еще одну вазу?

Она перестала раскачиваться и удивленно посмотрела на него:

— Вы смеетесь надо мной?

— Да, — признался он и потянулся, чтобы прикоснуться тыльной стороной кисти к ее щеке. — Но только чтобы отвлечь вас. Это срабатывает?

Да, еще как! Боль притупилась и стала пульсирующей.

— Возможно.

— Бедная Кейт! — пробормотал он и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. — Утро для вас выдалось нелегким, не правда ли?

Ночь также была нелегкой, но Кейт не хотела в этот момент думать об их ссоре, не тогда, когда ей было больно, а он был так добр к ней. Она подумает об этом, когда почувствует себя лучше и он опять будет вести себя, как своенравный болван.