Но он знал, что, когда войдет в дом, на столе все еще будут стоять приборы его матери, напоминая ему о том, что произошло.

Он направился в мастерскую, боясь посмотреть в лицо тому, что он натворил. Она уехала, не дав ему ни малейшего шанса. Черт, он сам себя обманул; она давала уже ему столько шансов. Неудивительно, что она устала от этого и вернулась в Нью-Йорк.

Нью-Йорк. Он неподвижно замер, прислушиваясь к глухой боли, разрывавшей его грудь и растекавшейся по его телу. Он почти не мог двигаться, не чувствовал ничего, кроме желания рисовать, выплеснуть свою боль на холсте, пытаясь придумать способ вернуть Джо в «Тауэр-Си». Он прекрасно понимал, что она не станет отвечать на его письма и звонки, а он чертовски не хотел ехать в Нью-Йорк.

Чейз зашел в мастерскую, вдыхая тяжелый запах масляной краски и понемногу успокаиваясь, пока не увидел черную пластиковую дискету на мольберте. Он взял дискету, обнаружив под ней клочок бумаги. Он развернул листок, надеясь, что Джо хоть где-то оставила дверь открытой.

«Дорогой Чейз, — прочел он. — Я потратила много сил на злость, слишком много, потому что поняла: ты был прав, когда сказал, что я тебя использовала. И хотя я этого еще не сделала, когда-нибудь это произойдет. Так уж вышло, что все, что я переживаю, отражается на том, что я говорю и делаю — и пишу. Время, которое я провела с тобой, навсегда останется частью моей души. Я не могу отрицать твоего влияния на мою жизнь так же, как я не смогу изменить цвет своих глаз.

И ты будешь пользоваться этим, хочешь ты этого или нет. Я не видела твоих картин — потрясающая выдержка, не так ли? Но даже не глядя на них и имея лишь небольшое представление о том, каким чувством вдохновения ты обладаешь, я могу предполагать, что твой подход к творчеству изменился с тех пор, как ты встретил меня. Разница между нами в том, что я не обвиняю тебя в чем-то, что ты не можешь изменить в себе, в то время как ты неизменно сердишься на меня за то, от чего не могу отказаться я.

Пожалуйста, не думай, что я сбежала. Это не так. Я просто подумала, будет лучше дать тебе время разобраться в своих чувствах. Если ты решишь, что я тебе нужна, ты знаешь, как меня найти». Она подписалась просто — «Джози».

Чейз сжал записку в ладони. Она оставила ему лазейку. Лазейку через трап самолета. Интересно, хватит ли у него мужества пройти сквозь нее.

— Ты ведь не наденешь это. — Джордж вошел в комнату Джо, глядя на черный костюмчик, который, хотя и ладно сидел на ее стройной фигуре, был прошлого сезона.

— Это вполне сойдет для выхода в свет.

— Мне надо поддерживать свою репутацию, Джо. Плохо, что ярче всего видны темные круги у тебя под глазами.

— Если ты всегда так любезен на свиданиях, я понимаю, почему ты очень редко появляешься в свете, Джордж.

— Мы с тобой не на свидание идем. А ты не моя девушка, а партнер в бизнесе — и друг, конечно. Плохим бы я был другом, если бы не решался говорить тебе не самые приятные вещи.

— Может быть, более желанным? — улыбнулась Джо.

— Очень смешно.

— По крайней мере хоть один из нас был бы желанным.

— Сегодня — может быть, — с сарказмом сказал Джордж. — Ты не выдавила из себя ни одной улыбки за последние полгода, Джо. Ты не слышишь, что тебе говорят, потому что витаешь где-то за пять тысяч миль отсюда. А ведь это весьма непросто, если учесть, что ты первый и последний раз выходила на улицу во время воздушной тревоги. А каких усилий стоило выставить дверь в твоей квартире и заставить тебя выбраться из нее! Посмотри, па двери все еще сохранились следы твоих ногтей.

Джо уставилась на то место, куда указывал Джордж.

— Да это просто брак в плите.

— Ладно, я немного преувеличил.

— Немного?

— Это хотя бы привлекло твое внимание, — пробормотал Джордж. — Послушай, если ты полностью посвятишь себя работе, это поможет тебе лишь ненадолго отвлечься от мыслей о Чейзе. Ты должна выйти из этой чертовой квартиры.

— Я думала, тебе нравится то, что я так много работаю.

— С профессиональной точки зрения — может быть, — согласился Джордж. — Ты никогда не работала быстрее и добросовестнее.

— Я знаю. — Ведь только работа могла хотя бы ненадолго отвлечь ее от той боли, которая мучила ее сердце.

— Ну же, Джо, что плохого в том, что ты оденешься и прогуляешься по городу?

— Ты и один неплохо справишься со всем, — ответила она.

Джордж был чуть выше шести футов, его телосложение заставляло бешено колотиться женские сердца, и он это знал. Он также знал, что женщины всегда обращали внимание па его светлые волосы и взгляд соблазнителя. Да, непростая миссия. Он принял позу атлета и саркастически улыбнулся.

Джо не смогла сдержать улыбку, и странное ощущение от этой улыбки сыграло в пользу доводов Джорджа. Она так давно не улыбалась, что совсем забыла, как это здорово.

Впервые за шесть месяцев она оставила свои воспоминания. Жестокие обвинения Чейза были всего лишь началом. За ними последовали дни ожидания. Хотя он клялся, что никогда больше не появится в Нью-Йорке, она ждала его приезда. Не такая уж большая жертва для мужчины, который готов был сделать ей предложение.

Он не приехал. Он не написал и не позвонил и даже не передал никакого сообщения через Джорджа.

Джо подумала, что она никогда не поймет, почему он вообще собирался сделать ей предложение. Но теперь ей было уже все равно. Осознав наконец, что Чейз ее не любит, она почувствовала, что медленно погибает. Ей казалось, что сердце уже давно перестало чувствовать. Еще тогда, в Вайоминге. Но что-то шевелилось в ее груди, что-то жизненно важное.

На мгновение она погрузилась в боль, позволила ей стать частью ее души и тела. Боль проникла в каждую клеточку ее тела, как вирус, уничтожающий все на своем пути. Будет непросто избавиться от этого ощущения.

Она повернулась к Джорджу и улыбнулась, по-настоящему улыбнулась.

— Давай выйдем отсюда.

Он попытался что-то сказать, но Джо предупреждающе подняла руку:

— Я не переоденусь, Джордж.

— Ну, хотя бы пиджачок.

— Ты что, шутишь? Если ты забыл, на улице март. Кроме того, под ним у меня только шелковая рубашка.

— Тем лучше, — улыбнулся Джордж, схватив ее плащ и подтолкнув ее к дверям.

— А куда мы, собственно говоря, идем? — поинтересовалась Джо.

— Сначала я приглашаю тебя поужинать. Мне придется откормить тебя, иначе люди подумают, что я занимаюсь не издательством, а работорговлей. Затем мы просто прогуляемся и узнаем, куда приведет нас судьба.

Джо замерла на мгновение: в последнее время судьба не очень-то благоволила к ней. Но ведь она всегда верила в то, что есть шансы все изменить.