— Здесь небезопасно. Я слышу его — Явг…

— Нет! — воскликнула Ксанча, вцепившись в его рукав. — Никогда не произноси это имя! Всевышний может услышать тебя! Из всего, что нам твердили в Храме Плоти, я свято верю только в одно: мы никогда не будем в безопасности, если не вычеркнем его имя из нашей памяти.

Урза стоял, уставившись в пространство, в его черных глазах плясали искорки. Казалось, он заглянул в самое сердце Фирексии. Осторожно взяв спутника под локоть, девушка повела его к ближайшему камню. Он шел нетвердой походкой, то и дело шаря руками по воздуху. Ксанча поняла, что он ослеп от многочисленных лучей, которыми стреляли в него демоны.

— Принеси мне воды, девочка, — еле шевеля растрескавшимися губами, прошептал Мироходец.

— Ты ничего не видишь?

— Это скоро пройдет…

— Оставайся здесь.

— Попытаюсь.

Ксанча не стала спрашивать, что это могло означать. У нее хватало опыта, чтобы определить, в каком мире она сможет выжить, а в каком — нет. В отличие от трех последних, этот мир оказался вполне гостеприимным. Земля была мокрой от недавно прошедшего дождя, а там, где есть вода, есть и жизнь. Кист еще действовал, под поясом хранилась переноска, и, даже если Урза исчезнет, она не пропадет.

У подножия холма, на который они приземлились, выскользнув из межмирия, Ксанча заметила небольшое озерцо и направилась к нему, скользя по мокрой глине. Вода казалась чистой и пригодной для питья, но в чужом мире нужно быть осторожной. Девушка зачерпнула из озера, понюхала и только после этого утолила жажду. Сняв с себя рубаху, Ксанча намочила ее и возвратилась на вершину холма. Урза неподвижно сидел на прежнем месте, согнув спину и уронив голову на грудь.

— Урза, — позвала девушка, — я принесла тебе воды.

Она положила его руки на мокрую рубаху. Урза приник губами к влажной ткани, а затем обтер бледное лицо. Словно внезапно ослабев, Мироходец выронил мокрую одежду и закрыл глаза.

Ксанча устроилась у его ног.

— Что еще я могу для тебя сделать? Там, внизу, пахнет ягодами. Хочешь, я соберу немного?

Урза покачал головой.

— Просто посиди рядом со мной. Поспи, если сможешь. Скоро наступит утро, летнее утро… — Мироходец опустил руку и погладил ее по голове. — Ты не ранена?

— Нет, со мной все в порядке.

Урза был Урзой в любом уголке любого мира. Ксанча успокоилась.

— Зачем ты пошла за мной? Ты могла погибнуть.

— Ты тоже. Или еще хуже — оказаться в Седьмой Сфере. — Девушка вздрогнула, вспомнив о Джиксе, и Урза почувствовал это.

— В Седьмой Сфере… Всевышний наказывает демонов?

— Да.

— Тогда я должен поблагодарить тебя.

— Да, — повторила Ксанча. — А еще ты должен был слушать меня, когда я рассказывала о Фирексии.

— Я построю другого дракона, больше и сильнее. — Голос Мироходца заметно окреп. — Теперь я знаю, где Фирексия. Я вернусь и отомщу за Мишру.

Девушка покачала головой.

— Будь у тебя хоть сотня драконов, один ты не сможешь победить. Нужна армия в три раза больше армии Фирексии, нужны стратегия и тактика! — Ксанча подумала о хранилище сердец. — Или единственная, но самая лучшая цель для тайной атаки.

— С каких это пор ты стала моим военным советником, дитя мое? — Урза умел быть надменным.

Сегодня, когда Мироходец был слеп, а она измотана, наверное, не стоило раскрывать тайны Храма Плоти. Девушка устало зевнула и потерла покрасневшие веки. Без заклинания кист спокойно лежал в желудке.

— Спи, девочка. А мне еще надо кое о чем подумать.

Ксанча свернулась у его ног и уснула, уверенная, что, когда она проснется, Мироходца рядом уже не будет.

Так и случилось, но на этот раз Урза оказался неподалеку. Великий Изобретатель воссоздавал сцену битвы в Четвертой Сфере с помощью травы, камней и небольших веток. Дракон, сделанный из прутьев, возвышался посередине.

— Мне страшно, — призналась Ксанча. — А как ты себя чувствуешь?

— Как последний идиот! — нахмурился Мироходец.

— Ты снова видишь?

— Да. — Он поднял голову: обычные карие глаза. — Ты права, Ксанча, нужно было выбросить это имя из памяти. Как только я сделал это, мне все стало понятно. Каким же дураком я был! Потратить столько времени и сил, подвергнуть тебя опасности и не причинить никакого вреда Фирексии…

— Почему? Жрецы еще долго будут приводить в порядок все, что ты разрушил. Наш поход был удачнее, чем я ожидала.

— Но не настолько, насколько я планировал. Если я нападу отсюда, — Урза ткнул пальцем в то место, где ряд небольших камней изображал плавильные печи, — огонь будет у меня за спиной и они не смогут меня окружить.

— Ты просто загонишь себя в ловушку.

Урза сверкнул глазами, и Ксанча предпочла сменить тему.

— Вчера я нашла кое-что. — Она опустила руку за голенище, вытащила сияющий янтарный камешек и протянула его Мироходцу. — Жрецы лгали нам, но не во всем. Я нашла свое сердце.

Урза без интереса взглянул на нее.

— Это не твое сердце, Ксанча, — произнес он и принялся чертить что-то на земле. — Фирексийцы крадут прошлое и будущее, но твое сердце бьется у тебя в груди. Неужели ты не чувствуешь его?

Приложив руку к груди, девушка прислушалась, а затем, поглядев на мерцающий камень, энергично покачала головой.

— Вот мое сердце. Я нашла его в Храме Плоти среди остальных. Нас учили, что Всевышний присматривает за ними и записывает на них наши ошибки. Если ошибок слишком много… — Ксанча провела ладонью поперек шеи.

Когда Урза взял янтарь и поглядел сквозь него на солнце, случилось что-то странное. Воздух вокруг фирексийки сгустился, стало трудно дышать.

— Из всех злодеяний, — Мироходец протянул ей мерцающий комочек, — это самое ужасное. Хотя я бы не назвал это сердцем, он больше похож на силовой камень. Ты знала, где они хранятся, и не сказала мне?!

— Я не хотела умереть вместе со всей Фирексией. К тому же ты не верил моим рассказам, считал глупым ребенком…

Урза бросил янтарь ей в руку, и она тут же засунула его обратно за голенище ботинка.

— Похоже, ты права… — начал он, но замолчал и посмотрел на своего деревянного дракона. — Еще одна ошибка. Прости меня, Мишра, но, кажется, я упустил лучшую возможность отомстить за тебя. Ах если бы можно было заново пережить вчерашний день!

— Ты можешь вернуться, как только восстановишь силы! Я снова разыщу хранилище.

— Нет, Ксанча. Теперь твой Всевышний знает меня и заметит мое появление раньше, чем я вступлю в Первую Сферу. Я не могу вернуться в Фирексию до тех пор, пока не буду уверен в абсолютном успехе.