Воеводин помедлил, глядя на панораму Брюсселя двадцать четвёртого века: старинных зданий было много, а высотных зданий мало.

– Людвиг, что тебя держит в Европравительстве? Привилегии, слава? Привилегий у тебя и без того хватает, а слава тебе не нужна. Уходи, пока не поздно.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я всего лишь советник Службы безопасности.

Ван Бреевен усмехнулся.

– Вот и ответь мне как советник. Правда, что начинается очередной корпоративный передел мира?

Воеводин выслушал мысленное сообщение бригады сопровождения:

«Горизонт чист. Полевая обстановка нормальная. Потоки внимания в пределах фона».

Это означало, что разговаривающими в ресторане никто не интересовался.

– Ну, это вряд ли. Что за фантазии? Сам же говорил, что и европейцы и американцы погрязли во грехе, им не до передела. А исламское движение лишь поддерживает свою структуру, ему не нужен захват власти в глобальном масштабе.

– Китайцы?

– Китайцы действительно амбициозны и устремлены к «гегемонии пролетариата», но при этом они понимают, что открытая экспансия чревата непредсказуемыми последствиями. Их самолюбие тешит то обстоятельство, что их держава занимает одну из ведущих позиций в мире.

– Они слишком бесцеремонно присваивают себе территории на других планетах, астероиды и даже целые планеты у других звёзд.

– Мы слабеем, друг мой, и на наше место приходит иная сила. Но уверяю тебя, китайцы здесь ни при чём. Хотя рядовые жители Поднебесной и могут поддерживать…

Ван Бреевен подождал продолжения:

– Что поддерживать?

– Экспансию, Людвиг, – тихо, но твёрдо сказал Воеводин, глядя в прозрачные глаза старика. – Нас атаковали. Когда мы опомнились и поняли, в чём дело, многие оказались на той стороне. В том числе и высокие должностные лица. Они есть и в вашем Правительстве, и в спецслужбах. Поэтому уходи. К тебе придут и предложат работать на них добровольно. Если не согласишься, в твоё сознание внедрят спецпрограмму, отчего ты станешь зомби, либо… убьют. Как убили Джона.

Ван Бреевен поник, провёл рукой по щеке, словно стирая невидимую слезу.

– Примерно так я это себе и представлял: захват… Кто они?

– Не знаю, – честно ответил Воеводин. – Служба работает, но результатов пока мало. В наших рядах также окопались агенты Вируса, которые пресекают все попытки анализа ситуации.

– Вируса?

– Так мы назвали агрессоров.

– Ради чего они всё это делают?

– Не поверишь, – раздвинул губы в усмешке Воеводин. – С их подачи и начала реализовываться программа строительства Суперструнника. То есть по сути пятнадцать лет назад.

Ван Бреевен удивлённо посмотрел на собеседника:

– Зачем им Дженворп?

– И этого я не знаю, – вздохнул Воеводин. – Хотел бы знать. Но все события развёртываются вокруг него. Больше я ничего не могу сказать.

Ван Бреевен пригорюнился.

– Значит, и вправду пора уходить.

– Завтракать будем?

– Что? Ах, да… конечно… официант, – позвал министр.

Воеводин выключил скремблер.

– Официант!

У стола возник вежливый молодой человек.

– Яичницу из трёх яиц, – сказал Ван Бреевен, – с ветчиной и зеленью, кефир, горячие булочки. – Он поколебался немного. – И принеси-ка, данскер, водки.

– Марка? – спросил официант.

– «Русский размер». Граммов сто… нет, двести.

– Вам? – посмотрел виф на Воеводина.

– Творожное консоме, горячее молоко, – заказал он.

– Водка?

– Не надо.

Официант исчез.

Воеводин посмотрел на задумчиво-горестное лицо министра.

– Водка, с утра?

– Хочу отключиться, – скривил губы Ван Бреевен.

– Почему именно «Русский размер»?

– Ваша водка лучшая в мире, а «Русский размер» мне посоветовали друзья. Утверждают, что она самая чистая и мягкая, а самое главное – после неё не болит голова.

– Если пить в меру.

– Я всегда пью в меру. Но ты меня разволновал, Стефен. Неужели всё так плохо?

– Не всё, – улыбнулся Воеводин. – мы ещё живы, а значит, ещё можем изменить мир к лучшему.

К столику подплыл плоский киб с заказом, ловко расставил блюда, налил из небольшого пузатого графинчика водку в стаканчик. Возникший как привидение официант спросил:

– Что-нибудь ещё?

– Спасибо, ничего.

Ван Бреевен взял изящный стаканчик двумя пальцами.

– Может, выпьешь со мной? Как там у вас говорят? За здоровье?

Воеводин качнул головой:

– Мне ещё клумбу чистить надо.

Министр понимающе усмехнулся, опрокинул в рот стаканчик. Подержал водку во рту, проглотил. Глаза его стали круглыми.

Воеводин подал ему ломтик хлеба.

– Занюхай.

Ван Бреевен поднёс хлеб к носу, просипел:

– Настоящий русский размер! Мозги как сквозняком продуло! Как вы это пьёте?

– Закалка, – пожал плечами Воеводин. – Есть поговорка: пока русский пьёт, боги делают за него дела.

Ван Бреевен посидел немного, прислушиваясь к своим ощущениям, жестом приказал официанту налить ещё. Киб исполнил приказ.

– Ещё раз будем здоровы.

Графинчик опустел.

Глаза Ван Бреевена затуманились, на щеках выступил румянец.

– Жить хочется, честное слово! Закажу себе домой пару бутылок. Буду рекомендовать «Русский размер» всем родичам, кто ещё не пробовал.

Они принялись за еду.

Ван Бреевен завёл было речь о воспитании детей, но сбился и ушёл в себя. Видно было, что он опьянел.

Позавтракали в молчании. Воеводин помог министру спуститься вниз, в квартиру, усадил на диван.

– Мне надо идти, Людвиг.

– За клумбой ухаживать? – расплылся в хитренькой улыбке Ван Бреевен.

– Дела. – Воеводин пошёл к двери, оглянулся. – Звони, если понадоблюсь.

– Значит, ты считаешь, что Вирус уже пятнадцать лет строит Дженворп? – вдруг совершенно трезвым голосом спросил старик.

Воеводин пристально посмотрел на него.

– Никому об этом ни слова, Людвиг! Стоит им узнать, что мы догадываемся о положении дел, нас не пощадят.

– Не волнуйся, советник, я не враг ни тебе, ни себе. Буду думать, что делать дальше.

Воеводин вышел.