В неловком молчании они прошли по веренице залов и поднялись по витой лесенке. Слуги навели порядок в обсерватории, сложили все бумаги и свитки аккуратными стопками, накрыли холстиной алхимический столик в углу. Рисунки драконов так и остались пришпиленными к стене.

– Чего ты хочешь, Линкон? – Эшлин уселась в любимое кресло и пригласила Линкона сесть.

Он рассматривал рисунки, приколотые к восточной стене обсерватории.

– Великолепная работа, королева. Я никогда таких не видел.

Эшлин поморщилась. Придется напомнить слугам, чтобы в следующий раз спрятали все рисунки и наброски – альмирской королеве не пристало выставлять напоказ свое увлечение драконами.

– А вот это очень любопытно… – Линкон указал на три карты Альмиры, где вколотые булавки отмечали местоположение почтовых голубей – в городах, селах и на отдаленных хуторах. От каждой булавки к Незатопимой Гавани тянулась цветная нить. – Что это?

– Здесь отмечены маршруты моих голубей, – сказала Эшлин, чтобы отвлечь его внимание от драконов. – Чтобы не забыть, с кем у меня установлена связь.

– Твои голуби летают так далеко? – Линкон пристально, будто заучивая наизусть, разглядывал карты.

– Да, – ответила Эшлин. – Если не попадают в лапы хищных соколов.

– Я и не подозревал, что у тебя такие обширные связи.

На этих картах были указаны маршруты голубиной почты в Альмире. Связи с Папирией Эшлин отмечала на отдельной карте. Большинство птиц обитало в дворцовой голубятне, но часть голубей, предназначенных для полетов в Папирию, разместили в голубятнях на северной окраине Дайновой пущи. Несколько месяцев назад, путешествуя вдоль Горгоны для подсчета численности речных грымз, Эшлин переселила голубей на юг, чтобы поддерживать связь с Ноко во время своих странствий. За птицами давно следовало послать гонцов, но у Эшлин попросту не было свободных всадников.

Впрочем, Линкону было необязательно все это знать.

– Вряд ли ты пришел обсуждать мои успехи в рисовании или маршруты голубиной почты, – сказала она.

Линкон еще раз взглянул на карты и уселся в кресло напротив.

– Да, верно. Мне хотелось бы поговорить о наших общих трудностях. Верховные бароны считают меня беспомощным ребенком, – сказал он. – Молокососом, который не участвовал в боях и никого не убил в поединке из-за пастбищных распрей. Разумеется, глупо подходить с такой меркой к значимости и достоинству властелина, но, к сожалению, таков наш мир. Примерно так же они думают и о тебе. – Он примирительно вскинул руки. – Прости, не хотел тебя обидеть, королева.

– Мне известны взгляды верховных баронов. И что, по-твоему, с этим делать?

– Их презрение ко мне предоставляет определенные преимущества. При мне они не опасаются обсуждать свои личные дела. С твоего позволения, я готов сообщать тебе, что именно происходит в верховном совете в твое отсутствие. Может быть, мне удастся заполучить ценные сведения, которые помогут обуздать Седара Уоллеса и его приспешников на западе.

Эшлин откинулась на спинку кресла:

– И чего ты ожидаешь взамен, барон Линкон?

– Мой дар не требует ответного вознаграждения, королева, – ответил он. – Однако же, если тебе захочется передать Глиновал мне, то я буду бесконечно благодарен за твою щедрость. Вдобавок тебе наверняка понравится, как я намерен обращаться со своими владениями.

Эшлин изогнула бровь:

– Давай прекратим эти детские игры.

Линкон улыбнулся:

– От прочих верховных баронов меня отличает не только отсутствие воинского опыта, но и повышенная наблюдательность. Мне очень интересны твои исследования природы. Особенно драконов. Если ты отдашь Глиновал мне, я готов дать слово, что буду отлавливать в окрестностях только дряхлых или больных драконов, как делаешь ты для своих исследований. По моим сведениям, близ Глиновала водится много речных грымз, которые приносят пользу региону, поддерживая альмирские реки в хорошем состоянии.

– Откуда тебе это известно?

– Как я уже сказал, королева, мне очень интересны твои исследования. Твои наброски и записи знакомы лишь твоим доверенным людям и некоторым придворным алхимикам, но я часто посещаю архивы. Между прочим, я самый свободомыслящий член верховного совета. – Он подался к ней и прошептал: – Если позволишь, я готов стать твоим союзником.

– Надо же, а я и без того считала тебя своим союзником.

– Разумеется, королева. Повторяю, я не такой, как остальные верховные бароны.

– Оно и видно, – сказала Эшлин.

Линкон встал и как бы между прочим осведомился:

– А тебе удалось узнать причины пожара в восточной башне?

– Башня загорелась. Что в этом непонятного?

– Пожар был очень странным, ведь огонь бушевал так, что оплавились камни. Я такого никогда прежде не видел. Интересно, что именно там полыхнуло? – Линкон оглядел обсерваторию, пристально всмотрелся в холстину на алхимическом столике. – В последнее время происходит слишком много странного.

Эшлин промолчала.

– Балары вылезают из своих укрытий и наносят визит альмирской королевской семье, – продолжил Линкон. – В восточной башне вспыхивает загадочное пламя, от которого камни плавятся, будто свечной воск. Исчезает принцесса. И впервые за четырнадцать лет знаменитого драконьера призывают в столицу. По-моему, мы стоим на пороге каких-то великих потрясений.

Гертцог Мальграв почти не обращал внимания на Линкона, равно как и на прочих младших отпрысков знатных альмирских родов, поскольку они не сражались против Баларии. Однако же Линкон Поммол действительно отличался редкой наблюдательностью.

– Тебе наверняка известно, что Бершада отправили морем в Галамар по просьбе корнишского барона. Нет ничего странного в том, что драконьера посылают убить дракона.

– А в том, что драконьера призвали в столицу, тоже нет ничего странного? Если следовать этой логике, то и пожар в башне вовсе не странный.

– Совершенно верно. В этом нет ничего странного. И никаких потрясений не предвидится. – Она занялась бумагами на столе. – Линкон, я очень занята. До встречи на следующем заседании верховного совета.

Линкон кивнул.

– До встречи, королева, – с улыбкой сказал он. – Королева Эшлин – очень мило звучит.

– Мне некогда думать о том, как звучит мое имя. До свидания, Линкон.

Когда за Линконом закрылась дверь, Эшлин облегченно вздохнула и размяла затекшие плечи. Линкон действовал не столь прямолинейно, как остальные верховные бароны, но хотел того же, что и они: власти и денег. Сайлас бы его возненавидел.

– Все прошло хорошо, королева, – сказала Хайден.

– Пока хорошо, – ответила Эшлин.

– Они же согласились отправить бойцов в Незатопимую Гавань, как ты и хотела.