— Но адрес-то у тебя сохранился? — с беспокойством спросила Эллен.

— По-моему, да. Все старые тетради лежат у меня в чемодане. Можно хоть сейчас туда пойти и поискать.

— Давай, — поспешно согласилась Дороти. — Тогда останется только позвонить в дверь и узнать, кто он.

— Но может быть, он не имеет отношения к убийству, — сказал Пауэлл, доставая из кармана бумажник.

— Нет, это наверняка тот, кто нам нужен. Вряд ли она могла успеть в оставшееся время завести еще один роман. — Эллен встала. — И я так и не позвонила по телефону.

— Своему помощнику? Который ждал тебя внизу и должен был вызвать полицию, если ты не вернешься через пять минут?

— Именно, — с улыбкой призналась она. — Он не ждал меня внизу, но помощник у меня есть.

Эллен прошла в конец слабо освещенного зала, где стояла телефонная будка, покрашенная под цвет стен в черное и похожая на поставленный торчком гроб. Она набрала номер 5–1000.

— КБРИ, добрый вечер, — чирикнул женский голос.

— Добрый вечер. Будьте добры, позовите Гордона Ганта.

— Извините, но мистер Гант сейчас занят в передаче. Если вы позвоните в десять часов, вам, возможно, удастся перехватить его перед уходом.

— А во время программы с ним поговорить нельзя?

— Извините, но нам запрещено соединять кого-нибудь со студией, из которой транслируется программа.

— Тогда не будете ли вы так любезны передать ему несколько слов?

Женщина прочирикала, что она, конечно, передаст все, что нужно, и Эллен сказала ей, что мисс Кингшип просила передать, что Пауэлл — в порядке, но у него есть мысль относительно некоего лица, который, возможно, не в порядке, и что мисс Кингшип идет к Пауэллу домой и просит мистера Ганта позвонить ей туда в десять часов.

— По какому телефону?

— Черт, — сказала Эллен, открывая сумочку. — Я не знаю его телефона, но знаю адрес. — Она сумела найти и развернуть бумажку, не уронив сумочки. — Западная Тридцать пятая улица, дом 1520.

Женщина прочла записанное послание.

— Все правильно, — сказала Эллен. — Можно надеяться, что он это получит?

— Ну конечно, я передам, — холодно ответила женщина.

— Большое спасибо.

Когда Эллен вернулась к столику, Пауэлл сыпал монеты в ладонь завороженно взирающего на него официанта. Затем официант улыбнулся и исчез, пробормотав «спасибо».

— Обо всем договорилась, — сказала Эллен. Она взяла пальто, которое лежало рядом на диванчике. — Кстати, а как он выглядит, этот парень? Не считая того, что красив до умопомрачения?

— Высокий блондин… — сказал Пауэлл, пряча в карман бумажник.

— Еще один блондин, — вздохнула Эллен.

— Дороти нравились мужчины скандинавского типа.

Эллен улыбнулась, надевая пальто:

— Наш отец — блондин, вернее, был им когда-то. Мы трое…

Рукав пальто Эллен хлопнул по стенке соседней кабинки, когда она пыталась просунуть в него руку.

— Извините, — сказала она, заглядывая за перегородку. И увидела, что кабинка пуста. На столике стоял бокал и лежала долларовая бумажка. А также салфетка, превращенная в изящное кружево.

Пауэлл помог ей всунуть руку в упрямый рукав.

— Готова? — спросил он, надевая собственное пальто.

— Готова.

Такси подвезло их к дому Пауэлла в 9.50. Западная Тридцать пятая улица была пустынна. Свет фонарей с трудом пробивался сквозь листву деревьев. Дома с освещенными окнами строем стояли друг против друга по обе стороны улицы, как две армии, не смеющие перейти через ничейную полосу и лишь выставившие на обозрение противнику знамена.

Такси уехало, и Эллен с Пауэллом поднялись на темное скрипучее крыльцо. Пауэлл не сразу попал ключом в скважину, но наконец отпер дверь и толкнул ее внутрь. Он пропустил Эллен вперед, одной рукой захлопнул дверь, другой повернул выключатель. Они оказались в приятной гостиной, заполненной пухлой мебелью, обитой вощеным ситцем.

— Оставайся здесь, — сказал Пауэлл, направляясь к лестнице, ведущей наверх из левого угла комнаты. — У меня там ужасный беспорядок. Хозяйка в больнице, а я не ожидал гостей. — Он задержался на нижней ступеньке. — Мне, наверно, понадобится несколько минут, чтобы найти эту тетрадь. На кухне есть растворимый кофе. Хочешь?

— Пожалуй, — сказала Эллен, снимая пальто.

Пауэлл поднялся по лестнице на площадку.

Дверь в его комнату была сбоку от лестницы. Он вошел, включил свет и снял пальто. Справа от окна стояла незаправленная постель, на которой валялись пижама, брюки и рубашки. Он бросил пальто поверх этой кучи и опустился на корточки, собираясь вытащить из-под кровати чемодан. И вдруг, щелкнув пальцами, выпрямился и подошел к секретеру, который с трудом помещался между креслом и дверью стенного шкафа. Он открыл верхний ящик и стал шарить среди бумаг, коробочек, шарфов и сломанных зажигалок. Нужную бумагу он нашел на дне ящика. С торжеством взмахнув ею, он вышел на площадку, наклонился над перилами и крикнул:

— Эллен!

Та в это время ставила на газ кастрюльку с водой.

— Иду! — отозвалась она и через столовую прошла в гостиную. — Уже нашел? — спросила она, подходя к лестнице и поднимая голову. Она увидела над лестничным пролетом голову и плечи Пауэлла.

— Нет еще, — сказал он. — Но мне кажется, что тебе будет интересно взглянуть на это. — Он выпустил из рук листок бумаги, и тот, порхая, опустился у ног Эллен. — На случай, если у тебя еще затаились в душе какие-то сомнения.

Эллен подняла бумажку и увидела, что это — фотокопия его нью-йоркской зачетки.

— Если бы у меня были сомнения, — сказала она, — я бы сюда не пришла.

Эллен еще раз посмотрела на бумагу и увидела, что отметки Пауэлла были действительно неважными. Она положила бумагу на стол и вернулась на кухню. Это была довольно унылая комната со старомодной плитой и полками; стены кухни были выкрашены в кремовый цвет, который сильно потемнел в углах и за плитой. Однако откуда-то дул приятный сквознячок.

Она нашла на полках чашки с блюдцами и банку «Нескафе». Когда же стала сыпать порошок в чашку, заметила небольшой радиоприемник, стоявший на рабочем столе рядом с плитой. Она включила его и, когда лампы нагрелись, стала крутить ручку, пока не нашла КБРИ. Она едва не прошла мимо нужной ей программы, потому что маленький приемник сильно искажал голос Ганта.

— …Ну хватит о политике, — говорил он каким-то тонким голосом, — давайте вернемся к музыке. У нас как раз осталось время, чтобы послушать еще одну пластинку — покойный Бадди Кларк поет «Если это не любовь».

Сбросив Эллен копию зачетки, Пауэлл вернулся к себе в комнату и сел на корточки перед кроватью. Протянув руку, он больно ударился пальцами о чемодан, который был выдвинут вперед со своего обычного места у стены. Он отдернул руку, пошевелил пальцами и подул на них, проклиная невестку домохозяйки, которая, видимо, не удовлетворилась тем, что спрятала его ботинки под секретер.