На зиму бандиты сворачивали преступные дела. В их тайных лагерях оставались сторожевые команды из нескольких человек, которым нельзя было показываться в городах. Атаманы и их помощники укрывались на конспиративных квартирах многолюдной Миллионки, проматывая летнюю добычу. И вот Лю Фонбао поиздержался и решил поправить дела, ограбив «соляного купца». В результате чего его вычеркнули из списка разыскиваемых злодеев.

Вечером трудного дня питерцы приехали в военный лазарет. Рана Хада оказалась неопасна, он лежал розовый и жевал кирпичный чай. Рядом примостился Хуварак. Братья понимали, что легко отделались, и даже пробовали шутить. По мнению Алексея Николаевича, легенда «соляного купца» была провалена. Но монголы думали иначе и спорили с сыщиками.

— Золото я пока попридержу, — заявил на прощание агент. — Шкурки, говорите, нужны с клеймами? Будут вам клейма.

Когда питерцы на извозчике возвращались в «Гранд-Отель», Лыков сказал помощнику:

— Двести рублей рыбному торговцу придется вернуть.

Азвестопуло вскипел:

— Еще чего! У меня лесных поместий нет. А дураков надо учить, иначе так и помрут дураками! И деньги мы со штабс-ротмистром уже поделили.

Статский советник вспомнил, что грек сегодня вытаскивал раненого из-под огня, и махнул рукой.

На подъезде гостиницы их ждал замерзший кандидат в околоточные. Он робко сунул в кулак Азвестопуло десятку и попросил не губить…

Лыков вновь собрал ближайших помощников по дознанию и заявил:

— Хорошо, что мы изъяли из популяции старого головореза с его свитой. Но резидента упустили! Если он догадается, что ловушка предназначалась для него, то спрячется еще глубже. Ну? У кого какие идеи?

Насников сразу поднял руку, как прилежный ученик, который заранее подготовился:

— Разрешите.

— Разрешаю.

Поручик поднялся, солидно откашлялся и начал:

— Мы с Оюлом предполагали нечто подобное. И разработали другую операцию. Она многоходовая, была начата нами еще летом. И вот теперь наши наработки пригодятся.

— Докладывайте.

Разведчик первым делом спросил у сыщиков:

— Вы помните, что такое Великое тайпинское восстание?

Азвестопуло приосанился:

— Крестьянская война в Китае в середине прошлого века. Ханьцы попытались скинуть со своей шеи маньчжурскую императорскую династию. Во у меня башка!

Лыков добавил:

— Самая страшная война за всю историю человечества. Не дай Бог никому такое пережить… Число погибших не поддается исчислению. Одни называют двадцать миллионов, другие — больше ста.

— Все верно, — согласился поручик. — Но в этой уже давней истории есть момент, имеющий отношение к поимке Тунитая.

— Ну-ка, ну-ка, — оживились сыщики, — с этого места поподробнее.

— Извольте.

Олег Геннадьевич заговорщицки подмигнул сидящему напротив Оюулунбиельды и принялся рассказывать:

— Восстание началось в тысяча восемьсот пятидесятом году. И учинил его сельский учитель. Звали этого незаурядного человека Хун Сюцюань. Он придумал фактически новую религию, назвав ее Небесное царство великого благоденствия. Вождь увлек идеями, близкими к христианским, миллионы простых китайцев. А себя, кстати, назвал младшим братом Иисуса Христа, присланным на землю для установления справедливости… В результате вооруженного восстания его сторонниками было создано новое государство со столицей в городе Нанкине. Себя Хун объявил императором — Небесным князем. А свое правление назвал Тайпин, то есть Великое спокойствие. Так название и прижилось, дав имя всей истории. Тайпины создали многочисленную и долгое время непобедимую армию. Которая прошла с юга на север, громя правительственные войска и убивая всех маньчжуров вместе с их семьями. Императорские части ответили таким же жутким террором, и взаимная резня затянулась на много лет. Повстанцы чуть не захватили власть во всей стране, но пороху все же не хватило.

Так вот, когда был взят Нанкин, Небесный князь удалился от мирских дел в роскошный дворец, специально для него построенный. И занялся исключительно религиозными вопросами. А военную и гражданскую власти передал своим соратникам, тоже князьям, но рангом пониже. В результате после многих лет обоюдного истребления цинские войска забрали Нанкин обратно. Хун Сюцюань покончил с собой, его Небесная империя сгинула. Отдельные отряды дрались аж до тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года, но к нашему делу это не относится. А важно вот что. Казна Небесного князя, которую он награбил, скитаясь по провинциям Китая, осталась не найдена. Это теперь любимая игра ханьцев — обнаружить сокровища сельского учителя.

— И не нашли до сих пор? — заинтересовался грек, в то время как его шеф сидел с равнодушным лицом.

— Нет, ищут, но найти не удается, — ответил Насников. — А деньжищи там такие, что граф Монте-Кристо покажется вам голодранцем. Сокровища Хун Сюцюаня баснословны: берковцы[72] золота и пуды драгоценных камней.

— Вот это да! — вскричал коллежский асессор. — А давайте их найдем! Сразу выйду в отставку и куплю себе остров. Может даже в Тихом океане.

Поручик и его старший агент посмеялись шутке, затем рассказ возобновился. Олег Геннадьевич разложил перед сыщиками ноябрьский номер «Далекой окраины».

— Вот, извольте, я вам зачитаю. Небольшая заметка, но во Владивостоке она наделала много шума среди китайцев. Здесь говорится, что недавно к губернатору Нанкина пришел человек и назвался сыном бывшего любимого слуги императора тайпинов. Он поведал, что отец перед смертью открыл ему место, где зарыт клад Небесного князя. Якобы на глубине двадцати шести футов спрятан огромный железный ящик. Битком набитый сами понимаете чем.

— Ну и что? — скептически произнес Лыков. — Это же вранье. Газетная утка.

— Конечно, вранье. Которое я предлагаю использовать.

Тут подал голос монгол:

— Заметка настоящая, в Китае слухи о сокровищах старика Хуна гуляют много лет. Но эта новость отличается от предыдущих сплетен точностью в деталях. А главное, сын слуги, что явился к губернатору, в скором времени исчез. Он желал получить награду за свои сведения, а чиновник заартачился. Начал списываться с Пекином, выторговывать условия… Парень обиделся и подался… во Владивосток.

— Как во Владивосток? Зачем?

— Чтобы продать сведения более подходящему и щедрому покупателю.

— Откуда у вас может взяться такой покупатель? — возмутился статский советник. — По закону сокровища, если они действительно существуют, принадлежат государству. Республиканцы никому не отдадут из них ни копейки.