— Адмирал Карринг набирал людей для ответственной миссии. Тех, кому можно было доверять. Это был шанс всей моей жизнь. Стать командором боевого крейсера в двадцать восемь лет. Моя семья бы мной гордилась… Хотя, к тому времени, мне было уже плевать на их одобрение. Мне хотелось стать самым лучшим для тебя.

— Ты мог отказаться, — спокойно произнесла я, хотя в душе бушевала буря, разъедающая меня изнутри.

— Я не знал цели нашей экспедиции. Поначалу. А потом… когда, находясь в нескольких парсеках от места назначения распечатал конверт с приказом, в окружении офицеров, которые вынуждены были подчиняться человеку намного моложе себя, и, возможно, даже ниже по положению, но уже пользующемуся доверием у адмирала… Мною овладели азарт, предвкушение скорой победы. Я был готов на все, чтобы стать лучшим! Тем, кому доверили важнейшую миссию.

— И люди, которых ты уничтожил во имя чьей-то призрачной выгоды не важны, — закончила я за него. Мне было нехорошо. Слишком душно… И больно от того, что его слова звучали чересчур равнодушно, заучено. Как будто он сам уже неоднократно прокручивал этот разговор у себя в голове, давно найдя оправдание любым действиям, загнав мучавшую совесть подальше. — Ты мог бы их предупредить. Кто-нибудь успел бы спастись.

— Я военный. Мой долг выполнять приказы вышестоящих, — отрезал Рейн.

— Как удобно! Значит, ты ни в чем не виноват? — повысила я голос.

— Когда я преследовал тебя, и нас разделяло лишь расстояние выстрела… Видит Бог, я готов был отступить и дать тебе шанс уйти. Мне было плевать, как на это посмотрят остальные. Ты, на своей лоханке билась лучше, чем наши истребители. Ты была почти повержена, и мое сердце обливалось кровью от каждого удара снаряда, что попадал в цель. Но у меня был приказ — не оставлять живых свидетелей. Моя женщина оказалась моей целью! Кошмар для любого любящего мужчины.

Его взгляд, голос… В этот миг он казался прежним любящим и любимым мною Рейном. Господи! Что мне делать? Как быть? Он прошелся по комнате и остановился напротив меня, его руки поднялись, чтобы обнять, но видя на моем лице отвращение, он опустил взгляд и отступил.

— Ты поймешь, со временем. Я знаю, — он будто убеждал сам себя.

— Значит, пиратов, которые якобы напали на твою эскадру…

— Не было. Точнее, это была ты. Уничтожила четыре истребителя. А при переходе в гиперпространство нанесла по крейсеру последний удар, повредив обшивку. Произошла разгерметизация. Несколько десятков человек буквально вышвырнуло в космос. Ты должна быть удовлетворена… Я оказался глупцом, азарт погони захватил меня. Нужно было понимать, что ты будешь бороться до конца.

— Ты прав. Я борюсь до конца.

Слезы душили, и мне было трудно говорить. Тело горело огнем. Хотелось закрыть глаза и отрешиться от голоса Рейна, разъедающего душу, тиканья настенных часов, такого уютного и расслабляющего. Хотелось… Все забыть… Хотелось умереть, и не знать больше ничего.

— Ты не сделаешь этого, — мягкий голос вывел меня из состояния, близкого к помешательству. И теперь разум оказался чист от сомнений и метаний. Я все решила. Это был единственный выход. Для меня.

— Я люблю тебя, Рейн, — тихо сказала я, и добавила, нажимая на спусковой крючок древнего оружия, — прости!

Хлопок оказался громким, и я вздрогнула, словно не ожидала услышать никаких звуков в мире, ставшем для меня холодным и мертвым, как Рейн, упавший к моим ногам, как я сама, опустившаяся на колени рядом с ним. Маленькая точка на груди окрасилась красным, постепенно пятно увеличивалось, а открытые глаза Рейна тускнели. Моя рука потянулась к его руке и сжала еще теплые мягкие пальцы:

— Я тебя люблю, — фраза закончилась стоном боли, резанувшей тело. Внутри будто что-то оборвалось, и я почувствовала, что теряю свою последнюю связь с Рейном. Нашего ребенка…

Пять месяцев назад

Я медленно просыпалась. Когда первая искра сознания пронзила мой разум, я широко открыла глаза и, протяжно вскрикнув села, чтобы обнаружить себя в просторной и светлой больничной палате. Был солнечный день, сюда не доносился шум карров и другая уличная суета. Рядом на тумбочке стоял красивый букет цветов. Я потянулась к нему, и тут же поняла, что не одна в палате

— Ты не приходила в сознание сутки! — обернувшись на голос, я увидела рядом с собой Адриана Виларда, в белом больничном халате и в бахилах.

— Почему ты здесь? — я была удивлена его присутствием.

— Я переживал. Врачи сказали — ты потеряла много крови. Еще бы немного и тебя спасти не удалось.

— Ребенок? — я знала ответ, и все же глупая надежда на чудо меня не оставляла.

— Мне жаль, — Адриан отвел взгляд, складывалось впечатление, что он действительно сожалеет. И все же я не понимала. Почему я здесь в больнице, а не в тюрьме. И рядом со мной находится Адриан, а не очередной следователь с колючим взглядом и грубым голосом.

— Как я попала в больницу? — я сделала попытку приподняться, и Адриан тут же мне в этом помог, заботливо подложив под спину подушку.

— Рейн… — голос старшего Виларда дрогнул, — он не отвечал на вызов, и я решил, что застану его дома. Я понимал, что тебе было неприятно со мной встречаться. Но все же рискнул.

— Он мертв, — прошептала я, и все, что произошло тяжким грузом навалилось на меня, угрожая поглотить. Его слова, взгляд, такой знакомый и родной. Моя ненависть, и ярость, которая в тот момент нашла лишь один выход. И теперь он мертв! Мертв, из-за меня. Это я его убила, а сейчас его брат пытается меня успокоить. Что за черт!!!

— Успокойся, тебе нельзя волноваться, — я почувствовала, как его руки обхватывают меня, стараясь удержать на месте, не позволяя вырвать капельницу из вены.

— Мне? Адриан, опомнись. Рейн мертв! Мертв!!! — меня охватила истерика, я дрожала от слез и ужаса от осознания содеянного.

— Не плачь. Я найду того, кто это сделал. Слышишь? Я найду убийцу. Обещаю, — слова Адриана прозвучали жестко и твердо. Как будто он уже подписал убийце смертный приговор. Мне…

— Адриан! Рейна убила я. Я! — вот и все, я это сказала, глядя мужчине прямо в лицо.

Несколько секунд он смотрел на меня, затем моргнул, и выражение его лица изменилось. В нем появилась… жалость?

— Ты перенервничала. Тебе нужно отдохнуть, — мягко произнес он, опуская меня на постель, — я позову врача. Пусть даст тебе успокоительное.

— Я убила твоего брата! Выстрелила в него из этого чертового пистолета! Почему ты мне не веришь? — возмутилась я.

— Потому что ты не в себе, — ответил Адриан. — Отдыхай, я приду утром. Тогда и поговорим.

Через несколько минут ко мне в палату вошел невысокий дяденька со стойким выражением благодушия на лице. Он уселся напротив кровати и начал неспешный разговор о моей жизни. Постепенно разговор начал касаться моей болезни и выкидыша, взаимоотношений с умершим женихом и моих чувств по поводу потери ребенка. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что ко мне послали психиатра. Значит, Адриан мне не поверил! Кое-как закончив с ним и получив в награду укол снотворного, я погрузилась в тягучий и вязкий мир кошмаров, к которому мне еще только предстояло привыкнуть. Навсегда.