Ребенок, с малых лет окруженный ненавистью. Он ничего не мог с этим поделать, ненависть окутывала его, обволакивала, слой за слоем. Как теперь соскрести с Джесси эти бесчисленные слои? Ненависть нельзя уничтожить, разбить на кусочки, как солевые напластования — в одно мгновенье… И можно ли вообще добраться до прозрачной и нежной сердцевины его души?

Коко захотелось горячего мужского тела. Хотя бы минутка счастья — пусть даже это не принесет успокоения… Ей просто до слез хотелось этого, но Рика не было рядом.

Бродивший в крови алкоголь не согрел ее сердца, не зажег в нем огонь. Коко переполняли слова, которые ей хотелось сказать Джессу, но они не получали выхода.

Коко упивалась своими противоречивыми чувствами. Но тут вдруг из комнаты вышел Джесс и, как ни в чем не бывало, уселся рядом. Коко изумилась — что ему нужно?

Джесс невозмутимо раскрыл какой-то журнал. Выражение лица у него было настолько странное, что Коко совсем растерялась. Что сказать ему?

— Папы сегодня долго нет, — заметил Джесс, не отрывая глаз от журнала.

И в самом деле, было уже за полночь. Коко вдруг забеспокоилась. Где его носит?

— Ты рассердишься, если… если он сейчас с кем-то еще?

С «кем-то еще»? То есть с другой женщиной? Все хладнокровие мигом слетело с Коко, ее буквально затрясло.

— Ты будешь его ненавидеть?…

Коко заглянула Джессу в лицо. Сейчас оно не выражало привычного превосходства, скорее безмолвную мольбу.

— Я… я об этом как-то не думала, — всхлипнула Коко.

— Да ты не переживай! Такое часто бывало, когда он жил с мамой.

У Коко зазвенело в ушах. Джесс считает, что отец с другой женщиной… Рик посадил Коко дома, а сам, выходит… Нет, в это невозможно поверить! После пылких объятий, после страстных взглядов, после уверений в любви… Маловероятно, хотя… Коко охватила тревога.

А если и в самом деле?…

— Выпивка и женщины — отличное лекарство… — пробормотал Джесс.

Слезы навернулись на глаза Коко. И закапали — капля за каплей. Бурлившие в ней противоречивые чувства нашли себе наконец выход и хлынули рекой. Коко ощутила страшную слабость во всем теле.

Джесс, не мигая, смотрел на Коко, которая просто захлебывалась слезами. Она рыдала, прижав ладони к лицу. Сквозь неплотно сдвинутые пальцы она видела ноги Джесса. Кроссовки были грязными, и впервые Коко заметила, что размер у него куда больше, чем у нее. Тут кроссовки стали придвигаться к ней.

Почти в тот же момент Коко почувствовала на спине ладонь Джесса. Он сидел рядом и легонько поглаживал ее…

Ей стало легче. Но она продолжала рыдать, по инерции. Нет, пожалуй, не по инерции. Слезы смывали горечь с души.

В замке повернулся ключ, и Джесс убрал руку. При этом рука дрогнула, и напряжение тотчас же передалось Коко. Она подняла голову. Перед ней стоял Рик.

Он слегка изумился, увидев их вместе, потом медленно сел на стул.

— Плесни-ка и мне джина! — попросил он. Рик был навеселе, но вполне вменяем. Во всяком случае, достаточно трезв для серьезного разговора. Пряча свое распухшее от слез лицо, Коко плеснула в стакан джина и разбавила его соком лайма.

Джесс молча направился к себе, но Рик велел ему сесть:

— Поговорим?

Тот пожал плечами, словно не понимая, в чем дело.

— Ты ненавидишь Коко?

Джесс молчал.

— Отвечай!

Рик демонстрировал свою власть. Коко впервые видела его таким, и потому даже вообразить не могла, что за этим последует.

— Нет. Не ненавижу.

— Тогда почему ты не можешь поладить с ней? Я понимаю, ты любишь маму. Тебе хочется, чтобы мы с ней сошлись и зажили вместе. Но ты же знаешь, этого никогда не будет! Я не стану с ней жить, ни за какие сокровища мира! Мы никогда не могли ужиться!

Джесс кивнул, и Рик продолжил:

— Коко меня любит. И старается, чтобы тебе было хорошо. Готовит, убирает. И все ради тебя. Когда я голоден, я могу перехватить что-то в городе, постирать себе сам тоже могу. И не умру, если в доме будет бардак. Думаешь, она из кожи вон лезет из любви к домашнему хозяйству? Потому что ей все это просто нравится делать? Она что — бесплатная нянька? Нет, она это делает из любви ко мне! А чем платишь ты? Ты хоть раз сказал ей спасибо? Вообще-то вокруг тебя должна крутиться твоя мать. Но она не хочет этого делать! А потому за нее все делает Коко. Она делает за твою мать ее работу. Усвоил?

Джесс кивнул. Коко не могла смотреть Рику в лицо. Вообще-то она не раз говорила подругам и самому Джессу, что заботится о нем добровольно.

— Наверное, ты недоволен, что я привел в дом женщину. Чужую женщину. Понимаю. В нормальных семьях такого не происходит. Но у нас с тобой не нормальная семья. Сегодня ты сам убедился в этом. Я и твоя мать — мы ненавидим друг друга. Ты вообще понимаешь, что это такое? Это настоящий кошмар! А я хочу быть счастливым. Когда мы поженились с твоей мамой, я был слишком молод, чтобы сделать ее счастливой. Она была очень несчастна, а вместе с ней несчастным был я. Но теперь мне хочется счастья. Послушай. Если я умру, хуже всего придется тебе. Коко, конечно, попереживает. Но потом найдет мне замену. А вот ты не сможешь найти другого отца. Потому что у тебя есть только один родной отец — и это я. Я тебе нужен, пока ты не вырастешь. Ты сможешь спокойно смотреть, как тоскует родной отец? Мне нет жизни без Коко. Если она уйдет из-за тебя, что мне делать? Страдать от одиночества? Это нечестно, Джесс. Джесс, твоему отцу нужна женщина! И эта женщина — Коко. Если ты любишь меня, ты должен признать ее. Ты понимаешь, что это такое — любовь к женщине? Это счастье. Ничего не может быть лучше!

Джесс задумчиво слушал. Коко же вовсе не радовали признания Рика. Даже если Джесс под нажимом отца смирится, они все равно не станут близки друг другу, и отношения будут чисто формальными. До сих пор Коко желала от него просто смирения, но теперь такой результат ее не устраивал. В особенности после визита матери Джесса.

— Пап, а ты любил маму так же, как сейчас Коко?

— Я любил ее. Но это была совсем другая любовь. Джесс! Ведь Коко — она такая славная! Неужели ты сам не видишь? Это же так прекрасно — любить женщину! Попробуй и ты полюбить!

Джесс молчал, опустив голову. И мусолил лежавший на коленях журнал.

— Ты так ненавидишь Коко?

— Нет.

— Может, ты уже начинаешь любить ее, а? Учти, если не повторять женщине, что ты ее любишь, она сбежит!

— Я… — Джесс захныкал. — Да, я ненавижу Коко! — Он разрыдался в голос. Это был вопль, а не плач. Джесс даже подвывал, как волчонок. — Я маму люблю! Люблю мою ма-а-му!

У Коко перехватило дыхание. Вот и все. Приехали. Под слоями ненависти таилась любовь. Неразделенная любовь к матери… «Мне остается только одно — убраться восвояси, — с тоской подумала Коко. — Сначала будет плохо, и довольно долго. Но Рик прав, это когда-нибудь пройдет. Рик потерян, придется смириться».