Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все окружающие. Изменится ли что-то, или так и продолжат по тихой меня травить, когда Ярослава не окажется рядом.
— Куда мы едем?
— Ко мне.
— Что? Зачем?
Повернулась к спокойному Войскому, который лишь усмехнулся, не удостоив меня внимания. Он завел мотор и быстро влился в поток машин.
— Скажешь отцу, что мы вместе время проводим. Если он спросит.
— Сейчас?! В такую рань?!
— Да, Смирнова. Я не собираюсь ждать, когда у тебя отрастут стальные…
— Хорошо. — Перебила его, отворачиваясь к окну, и крепко сжала свой рюкзак пальцами. — Просто я думала, что мы как-то подготовимся.
— Лесенька, если ты хотела речь заучить, то не получится. — Яр фыркает, а я тяжело вздыхаю. — Мой отец сразу просечет, что ты мнешься, поэтому поддакивай и не парься.
— А…
— Без А, Смирнова.
— Очень пояснительно. Как твоего папу зовут?
— А ты не знаешь?
Ярослав искренне удивляется, и я поворачиваю голову, ловя его взгляд.
— Нет.
— Поражаешь, Леся. — Войский заворачивает во двор и тормозит перед шлагбаумом, который медленно поднимается, когда охранник видит водителя. — Александр Витальевич.
Не знаю, как реагировать, что говорить, каким образом себя вести, чтобы старший Войский мне поверил. Провалиться в первый же день будет очень стыдно. Главное, выполнить свои обязательства, чтобы и Яр сдержал слово. Пока я размышляю, Ярослав паркуется, выбирается из машины и снова удивляет своей галантностью. Открывает мне дверь и подает руку. От прикосновения ладонь начинает покалывать, но я тут же ее одергиваю и прокашливаюсь, чтобы мажор не успел поймать меня с поличным.
Идем в полнейшей тишине, не произнося ни слова. Через светлый холл первого этажа в здании, где живет Войский, существенно отличается от тех, которые я видела раньше. Даже у Ники не так. Дышать все сложнее, особенно в ограниченном пространстве лифта. На мгновение кажется, что голова кружится, и я упираюсь взглядом в свои руки, которые напряженно сжимают лямки рюкзака. Секунды до прибытия на нужный этаж кажутся вечностью, но вот Яр уже пропускает меня вперед и открывает дверь.
Теряюсь окончательно, когда этот наглец с порога притягивает меня к себе и широко улыбается, глядя перед собой. Уже открываю рот, чтобы высказать ему свое гневное фи, но он меня опережает.
— Здравствуй, папа! — Голова медленно поворачивается в сторону его взгляда, и меня словно замораживает. — Мы пришли. Ты же хотел о ней знать? Вот. Знакомься. Моя Смирнова. Можно просто Лесенька. Ой, нет! — Он театрально бьет себя ладошкой по лбу. — Лесенька она только для меня. Для других Олеся.
Я нахожусь в другой реальности. Настолько бредовой, что готова истерично рассмеяться, потому что Войский превращается в нежного театрала, играющего свою роль на все двести процентов. Зрители были бы в восторге, если бы он появился на большом экране в роли насмешливого Ромео. Я смотрю, как его рот открывается, и вроде из него вылетают какие-то звуки, но я уже несколько минут не могу уловить ни слова, а все из-за горячих пальцев, которые так сильно сжимают мою талию, что связно мыслить я не могу.
— Так, — из этого состояния меня выводит голос мужчины, копией которого является Яр, — значит с тобой, Олеся, мой сын проводит так много времени?
— А… Да, — выдавливаю из себя членораздельные звуки, но отвлекает движение руки ниже положенного на пару сантиметров, — Александр Витальевич. Со мной.
Лицо тут же начинает полыхать, словно меня кинули в топку вместе с полешками. Так, чтобы не расслаблялась. Вообще, я не привыкла так нагло врать, но ради своей защиты стоит постараться. Всего разок. С меня же больше не требуется.
— Как интересно. — Мужчина потирает подбородок, осматривая меня, словно дешевую бижутерию на витрине ювелирного. — И по ночам?
Киваю на автомате и тут же замираю. Кажется, что лицо превращается в помидор, настолько сильно горит от стыда. Ловлю взгляд улыбающегося Ярослава и готовлюсь к тому, что убью гада, как только мы останемся одни.
— И чем же вы занимаетесь? Столько времени проводить вместе…
— Английским. — Выпаливаю через улыбку.
— Английским… — Повторяет Александр Витальевич, переводя взгляд на сына. — Кто кого учит?
— Я его.
— Я ее.
Получается одновременно. Старший Войский усмехается, а Ярослав щипает меня, заставляя поджать губы, чтобы не взвизгнуть.
— Друг друга учим. — Уточняет Войский, произнося так спокойно, будто мы и правда ночамин напролет штурмуем инглиш альма-матер. — Но больше я.
— Угу. — Киваю и упираюсь взглядом в пол, потому что пронзительный взгляд Александра Витальевича меня убивает.
Кажется, что перед нами не мужчина, а сканер. Считывает информацию на сверхчувствительном уровне, отбрасывая ложную в корзину. Если для Яра такое поведение норма, то я готова прям здесь распластаться и выдать истину.
— Верочка вкусный завтрак приготовила, сядете с нами? — Вдруг вежливо произносит старший Войский, на что Яр сразу фыркает.
— Нет. Заскочили по пути. У нас еще занятия сегодня.
— Жаль.
Боже, когда мы уже выйдем отсюда?…
— Хорошо. Приятно было с тобой познакомиться, Олеся. — Сдержанно произносит Александр Витальевич, а я киваю. — Раз вы торопитесь, то не буду задерживать. Яр, на пару слов.
Мужчина поворачивается спиной, а я тут же скидываю клешню Войского с талии, не забывая подарить гневный взгляд. Он поднимает руки и строит такие невинные глазки, что я сжимаю кулаки, наблюдая, как он идет вперед и скрывается за той же дверью, что и его отец.
Глава 20. Неловкость и последствия выбора
Олеся
Ерзаю на сиденье, пока спорткар движется в сторону университета. Ухмылочку и довольный вид Ярослава, как рукой смахнули, после разговора с отцом. Он молчал, и я изводила себя мысленными вопросами. Наверное, плохо сыграли, раз на лице Войского проскальзывала глубокая задумчивость.
— И? — Не выдерживаю и нарушаю тишину первой.
— Что? — Бросает на меня хмурый взгляд и продолжает наблюдать за дорогой.
— Что отец сказал?
— Хах, что в театральный вряд ли возьмут.
Плечи опускаются от того, что все провалилось, а значит… Яр мне не поможет, раз я ему не смогла.
— Не кисни, Смирнова. Есть у меня идея, как предку все доказать, но для этого и тебе придется заморочиться. — Снова бросает на меня взгляд, но уже насмешливый, привычный Войский возвращается.
— Что для этого нужно?
— Будем заниматься английским. — Пожимает плечами и сворачивает к парковке около университета.
— И все?
— У меня.
Рот открывается, но из него не вылетает ни одного звука, потому что я зависаю, представляя эту картинку. Получается, нам придется играть
