— Мэтью, — мрачно сказал Грейтхауз. — Если он снова заговорит, вставь ему, будь добр, ствол пистолета в пасть.

— Ну-ну, вы же знаете, что молодой человек этого не сделает. Я разбираюсь в пистолетах, сэр, как разбираюсь в бритвах. Что если он выстрелит и выбьет мне мозги вместе с затылком? Прощайте, денежки! Мертвый Слотер, и ни пенни для Грейтхауза и Корбетта. Нет, сэр, разумнее всего было бы заверить меня, что вы меня отпустите после того, как я вам покажу ларец, а потом… если вы не лжец, молодой человек… я буду очень благодарен, если и вправду отпустите меня идти своей дорогой. Я буду вспоминать вас добром, лежа в Европе на шелковых подушках.

— Слушай, сделай нам всем одолжение, заткни свою чертову па…

Но тут сам Грейтхауз замолчал, потому что упряжка выехала на гребень холма, и открылся извилистый спуск. Справа рос густой лес. Слева — обрыв, уходящий в лесистую расщелину, где на глубине пятидесяти футов гуляли по дну клочья тумана.

— Боже мой, — сказал Слотер, перегибаясь через борт телеги. — Я совсем забыл про этот опасный спуск.

Грейтхауз крепко натянул вожжи — впрочем, необходимости в этом не было, лошади уперлись в землю, и одна из них переливисто заржала. Это ржание звучало так: «И не вздумайте меня туда гнать!»

Они молча сидели под дождем. У Грейтхауза поникли плечи, вода капала с подбородка. Мэтью протер глаза — руку с пистолетом он спрятал под защиту хлюпающего плаща. Слотер длинно-длинно вздохнул и сказал наконец:

— Чуть больше мили осталось до Форт-Лоренса, джентльмены. Как вам будет угодно поступить?

Когда Грейтхауз заговорил, голос его был натянут, как ирокезская тетива.

— Н-но, пошли!

Он хлестнул вожжами, лошади не тронулись с места. Он хлестнул сильнее, уже с некоторой злостью, и одна лошадь двинулись вперед, потащив за собой ту, которая выражала протест. Фургон покатился, перед ней бежали ручейки грязи.

— Поглядывай на обрыв, — велел Грейтхауз Мэтью, хотя мог бы и не говорить: Мэтью и так уже измерял расстояние между колесом и катастрофой. Копыта уверенно вспахивали грязь, но все время была опасность, что они накренятся влево. Если поедут, и Грейтхауз не успеет выправить фургон, он вполне может полететь с обрыва, и лес с туманом скроют кости на ближайшие сто лет.

Фургон спустился еще на шестьдесят ярдов, и стало ясно, что дорога, измученная временем и непогодами, сужается.

— Близко здесь, — сказал Мэтью. — Два фута, не больше.

И тут он с испугом понял, что на несколько минут полностью отвлекся от Слотера. Ему вдруг представилось, как Слотер вихрем налетает на него и бросает навстречу смерти. Но арестант сидел, ни на дюйм не сдвинувшись, и глаза закрыл, защищая их от мелкого дождя.

Телега шла вниз по скользкой глине. Мэтью с тревогой смотрел, как приближается к колесам левый край дороги, где дождевые потоки срезали приличный пласт земли. Лошади ржали и мотали головами. Грейтхауз посмотрел влево, увидел, сколь малое расстояние отделяет колеса от края. Меньше десяти дюймов — слишком близко, чтобы не беспокоиться по этому поводу. Потянув на себя вожжи, он крикнул:

— Тпру-у!

Слотер открыл глаза.

Грейтхауз поставил тормоз. Обернулся, стер плащом воду с глаз и мрачно посмотрел на арестанта.

— Что будем делать? — спросил Мэтью.

— Не нравится мне эта чертова дорога. Не хочу вести лошадей по ней слишком далеко — она может быть там еще сильнее смыта. — Он обернулся назад, на пройденный спуск. — И развернуться негде. Адова будет работа — поднять туда фургон задним ходом.

— Повторяю свой вопрос.

— Я его с первого раза расслышал. — Грейтхауз бросил на Мэтью взгляд, от которого кровь стыла в жилах. — Единственное, что мы можем сделать, если хотим добраться до этого форта, — идти пешком.

— Разумное предложение, — заметил Слотер и не успел вздохнуть, как на него налетел Хадсон Грейтхауз, а когда Грейтхауз на кого-нибудь налетал, человеку деваться было некуда. Одной рукой ухватив за рубашку, другой за бороду, Грейтхауз наклонился к Слотеру, и глаза его горели как лампы.

— Не раскрывай рта, — прошипел Грейтхауз. — Ничего не делай такого, что может мне не понравиться.

Голос у него дрожал, не от страха — от потери самообладания. Мэтью давно понял, что это было чуть ли не основным свойством его натуры.

Слотер подчинился. На его лице не отразилось никаких чувств.

Минута ушла у Грейтхауза на то, чтобы взять себя в руки, но рубашку и бороду арестанта он не выпустил.

— Да, мы пойдем пешком. Да, я разомкну твои оковы. Ведь ты же этого хочешь, да? Ты всю дорогу на это рассчитывал?

Слотер, подчиняясь предыдущему приказу Грейтхауза, не сказал ни слова.

— Я гарантирую, что тут еще больше мили идти, — сказал Мэтью, глядя на долгий спуск.

— И ты тоже тихо. Дай мне подумать.

Дурной признак, подумал Мэтью. Человека действия заставили размышлять.

— Сколько весит тот ларец? — Вопрос был адресован арестанту. Когда тот не ответил, Грейтхауз закрутил ему бороду сильнее: — Можешь отвечать.

В глазах Слотера не отразилось никакого беспокойства.

— Один человек вполне способен его нести.

— Ладно. Но не забудь, что я всю дорогу буду держать тебя под прицелом, и видит Бог, попробуй только учудить что-нибудь, что мне не понравится — получишь пулю в колено. Слышишь, что я говорю?

— Я вас слышу, сэр. Но зачем же мне что-либо делать такое, что вам не понравится, когда я желаю расстаться с вами даже больше, чем вы желаете увидеть мою спину?

Грейтхауз подержал его еще пару секунд, показывая, кто тут главный, — и отпустил. Полез в карман за ключом, отпер наручники и ножные кандалы, хотя Мэтью и смотрел на него с нарастающим напряжением. Тревожное ощущение работы, которая делается неправильно.

Слотер потер запястья:

— Не соблаговолите ли вы, сэр, — спросил он шелковым голосом, — выбросить этот ключ вниз, в лощину?

Грейтхауз покачал головой, зажав ключ в кулаке.

— Тогда у нас здесь проблема, и я знал, что мы к этому придем. — Едва заметная раздражающая улыбка мелькнула у Слотера на лице. — Ведь это же вопрос доверия? Я доверяю вам — вам обоим, — в том, что вы выполните свое обещание, хотя вас так легко отпустил этот простак-пастор. Зачем мне вести вас к ларцу, если не будет — хотя бы! — с вашей стороны какого-то доказательства, что я не окажусь опять в цепях, когда вы получите клад? — Грейтхауз не ответил, и на лице Слотера мелькнула гримаса раздражения. — Скажите ему, молодой человек, что я никуда не пойду, если он не выбросит ключ.

— Значит, долго нам тут придется просидеть, — ответил Грейтхауз.

— Значит, долго, — согласился Слотер.

Они смотрели друг на друга в упор, ни один из них не шевельнулся. Вдруг неуловимым движением Грейтхауз снова взметнул руку, чтобы схватить Слотера за бороду, но рука не дошла до цели — Слотер перехватил ее. Грязные пальцы с неровными острыми ногтями вцепились в запястье Грейтхауза с заметной (и весьма тревожной, на взгляд Мэтью) силой.