коридор, толкнул решётку ближайшей камеры, вошёл внутрь, утянул Рэду к дальней стене.

Свободной рукой палач нащупал на стене камень и нажал. Послышались щелчки и скрежет. Взвесь пыли поднялась в воздух. Сбоку медленно открывалась пасть тёмного прохода.

— Отпусти Рэду, — сказал Имард, шагнувший в камеру. За его спиной тенями выросли Тара и Ши.

— Назад! — рявкнул палач.

Верёвка сильнее впилась в шею Рэды. Из горла вырвался сдавленный писк. Тело охватывало зябкое онемение. Звуки тонули в нарастающем гуле. Возможно, Вогэн не понимал, что убивал единственный шанс спастись.

— Отпусти. Иначе тебе не выжить, — со сталью в голосе сказал Имард.

Отчего-то Рэде вспомнился момент после Испытания Души в Риар Дайдоре. Она тогда спросила у дяди Имарда:

— Почему я не прошла?

— Ты слишком сильно хотела жить.

«Не хочу умирать», — пронеслось в голове.

Вогэн заорал от боли, когда сталь проткнула его бок. Рэда провернула лезвие в глубокой ране, чувствуя безумную смесь из сожаления, торжества и отчаянья.

Палач ослабил удавку, оттолкнул Рэду на бросившегося к ним Ши. Тот поймал, не давая упасть. Она вцепилась в руку тэпата, с шумом вобрала ртом воздух. Оглянулась на палача, зажимавшего рану.

Вогэн смотрел Рэде в глаза. Без упрёка, без ненависти, лишь с раскаянием.

Огненной молнией Тара Нарис метнулась к Омакпайскому Душителю и вскрыла ему горло кинжалом Софэна.

Глава 11. Тихоня

Потомки Золотой крови призваны в мир, чтобы беречь Хотартэйю. Благословлённые Энга'артом, они ближе всех к его Свету и только они способны править мудро и праведно. Лишь Империя Этват до сих дней оберегается потомками Золотой крови — Советом Лоэтраков. Другие же земли предпочли вступить на тёмную тропу отступничества.

— «О бескрайних землях Хотартэйи», том 2, Ипюр Шоробис

28 посевен 299 года эпохи Лунного Древа

Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор

— Панэх Дайядор ~

Актама. Панэх смотрел, как она сражалась в тренировочном бою с другой кандидаткой.

Грация? Нет, грации в Актаме Нарис не было, просто многолетняя выучка, такая крепкая, что вросла в неё, как вторая кожа. Ещё бы, Тара Нарис, её сестра, тренировала малышку с двух лет.

Актама. Девушка, которую он желал. Страстная, игривая, своенравная, как кошка. Сварт. Девчонка, с которой они встречались раз в десяток дней, занимались любовью и расходились по своим делам. Сейчас при виде младшей Нарис сердце превращалось в кусок раскалённого железа.

Перед глазами вместо боя он видел моменты, когда они смеялись вместе, дурачились, когда стягивал с неё одежду и чувствовал прикосновение её губ.

— Позолоченная, хватит! — Голос Актамы вернул Панэха в реальность. — Хватит, признай поражение!

Упавшая на траву Айя встала и подобрала деревянный меч.

— Или покалечишься, — добавила Нарис, тряхнув головой. Тёмно-рыжая тугая коса хлестнула её по плечу.

Айя Сарэтис была самой слабой из кандидатов. Этого нельзя отрицать, но вот её упрямство заслуживало уважения. Она не уехала из Риар Дайядора даже после того, как едва не погибла. Пошла на бои, дралась неудобной левой рукой. Сейчас Айя выглядела так, будто вот-вот свалится без сил, но не сдавалась. Терпела боль.

— Бой окончен, — сказал Панэх, вглядываясь в лицо юной аристократки. — Госпожа Сарэтис, вы должны уйти и позволить показать себя другим кандидатам.

Она посмотрела на Панэха, словно маленький ребёнок, у которого отобрали игрушку. Затем повернулась к выходу с арены.

Актама стояла с высоко поднятой головой, посмотрела Панэха в глаза. Он отвёл глаза. Айя плелась в сторону тренировочных чучел. Младшего омпата пощёчиной обожгла вина.

«Как я мог не распознать убийц в тех кандидатах?» — подумал он. Уничижительные мысли закружились в голове роем мошкары.

«Я всё проверил. Их бумаги были в порядке. Вели они себя, как кандидаты. Я не ошибался», — констатировал внутренний голос, отгоняя сомнения.

— Вы можете отдыхать, — бросил Панэх Айе вслед.

— Нет. — Айя обернулась, её глаза наполняло упрямство. — Я продолжу тренироваться.

Место для схваток окружала небольшая ограда, вокруг стояло девятнадцать кандидатов. Ушедшая к тренировочным чучелам Сарэтис была двадцатой из этой группы.

Панэх вздохнул, предвкушая длинные дни. Это всего двадцать из сотен ребят, которые будут участвовать в тренировочных боях. За кандидатами будут наблюдать омпаты, отбирать себе лучших. А те кого не выберут, будут участвовать в итоговом поединке на Ярмарке кандидатов. Для них это будет последний шанс показать себя.

— Кто следующий? — спросил Панэх.

Руки подняли Наэм, кандидат из столицы, Кариона из Нэвэйя и Траан — её брат. Поодаль, словно пытаясь спрятаться, стоял черноволосый кандидат лет двадцати с острым носом, бровями вразлёт — он походил на насупившегося волчонка. Рекомендовал его тэпат из Омакпайи, сказал, что способный, но из бедняков.

— Осдар, покажешь себя? — Панэх кивнул парню на арену. — Сразись с Актамой.

Тот попятился, тревожно осмотрел лица всех присутствующих и замер.

— Я пока не готов. — Его голос звучал так, словно он был один среди чужаков.

— Ты пришёл в клан воинов, здесь нельзя быть неготовым. Возьми меч и выходи, — настаивал Панэх.

Осдар поправил чёрные, как копоть, волосы и, поджав губы, оглянулся, словно раздумывал: не сбежать ли. Затем взял деревянный тренировочный меч из стойки с оружием и неуверенно пошёл на арену.

Актама смотрела на него свысока, она чувствовала себя победительницей. Щуплый парнишка в простой драной рубахе, без наручей, единственным примечательным элементом в его одежде был толстый тёмно-жёлтый кушак из плотной ткани. Конечно, Актама не видела в нём соперника. Осдар даже меч держал несмело.

— Ну давай, покажи себя, тихоня! — азартно подбодрила его Кариона.

Тихоня. Это слово, как нельзя лучше, подходило парню.

Нарис подмигнула ему и подошла ближе. Едва успел Панэх отмахнуть начало боя, как Актама понеслась на Осдара градом разноуровневых ударов. Тот уворачивался. Не отбивал мечом, а постоянно уклонялся, причём умело.

А вот меч ему чужд. Беднякам благородное оружие не по карману. Осдар попытался нанести удар в корпус, контратака Актамы повергла его наземь.

Постоянно уворачиваясь — боя не выиграть. Хотя, быть может, Осдар силён врукопашную? Не успел Панэх додумать свою мысль, как воздух рассёк свист, затем раздался громкий щелчок и все кандидаты замерли. В тот же удар сердца Актама рухнула, как подкошенная.

Боевой хлыст? У Осдара в руке был именно он — оружие, которое порицалось в Этвате, оно слишком сильно напоминало о рабстве. О веках рабства.

— Ого! Вот тебе и тихоня, — радостным возгласом отозвалась Кариона.

Актама красная от злости, встала, но не решалась напасть. Осдар крутанул хлыстом, щелкнул им в воздухе.

В эпоху Тёмной Воды рабство было и в Этвате. После Великой Войны триста лет назад, оно осталось