– А что – экологию раньше не засоряли? – спросила Валентина.

– Засоряли, конечно. Только раньше это делали по постановлению ЦК КПСС, строя города, где ни попадя, затопляя деревни, сливая промышленные отходы в реки, а теперь это будут делать по желанию отдельных состоятельных граждан.

– Слушай, тебе в Думу надо, Тоська! – как бы подлизываясь, воскликнула Галька. – Хорошо говоришь! Давай, создавай партию какую-нибудь, я первая в нее вступлю.

– Девочки, давайте не будем о политике, – сказала Аллочка.

– Почему? Праздник сегодня очень даже политический, – возразила Галька.

– Да нет, я тоже не хочу, – согласилась Тосечка. – Сама не пойму, как это я вдруг до КПСС дошла. «Остапа понесло», как выражались классики.

– Ну не будем, так не будем, – сказала Галька, – и потом, какая разница, что будет через двадцать лет? В двухтысячном году вон, конец света обещали.

– А его все время обещают. Надо только почаще читать желтую прессу. Тогда лучше совсем не выходить на улицу, потому что на дне Обводного канала покоятся жертвы масонских ритуалов, невинно убиенные в девятнадцатом веке, а все гранитные набережные города заражены радиацией. Вот теперь еще и конец света придумали. Хотя, если бы я была Господом Богом, я, наверное, глядя на весь этот шабаш, что происходит у нас, уже сейчас сбросила бы вниз что-нибудь большое и тяжелое, – грустно улыбнулась Тосечка.

– Тосечкин, тебе надо выпить, – перебила ее Галька, – это от трезвости людей на такие мрачные мысли толкает.

– А давайте! – Тося вернулась к столу.

– А кстати, дворцы уже строят, – сказала Валечка. – У Кирилла есть несколько таких проектов, я видела фотографии интерьеров – не хуже Павловского архитектурного ансамбля.

Зазвонил телефон. Звонила Аллочкина соседка. Отцу было плохо. Побледневшая Аллочка стала нервно набирать номер такси. После быстрого прощания уехала.

После неожиданного отъезда Аллочки разговор как-то не клеился. Гальку стало клонить в сон. Она позвонила Борису и сказала, что заночует у Валечки. Тосю тоже уговорила остаться. Утром за завтраком все узнали печальную новость. Позвонила Аллочка. Умер ее отец.

Как быстро летит время! Казалось, что август наступил прямо за мартом. Валечка снова интенсивно заботилась о Викторе Евгеньевиче – ему часто было очень плохо. Все вроде бы так радовались тому, что он начал есть сам, обрел снова чувство вкуса и запаха и никак не ожидали наступления ухудшений в его состоянии. Часто у Виктора Евгеньевича начиналась страшная рвота, он стал терять сознание. Его снова нужно было кормить через зонд. Регулярно вызывать врача. В перерыве между наездами на Фонтанку Валечка готовила Кирилла к очередным командировкам – гладила рубашки, собирала чемоданы. В этом квартале командировок должно было быть особенно много: одна в московский филиал их фирмы, две другие – в Бельгию – к рекламщикам и в Германию – к поставщикам. Уезжать Кирилл должен был через четыре дня, а она так и не купила ему новую электробритву – у старой было что-то не в порядке с контактами, она то не заряжалась, то работала с перебоями. Когда Кирилл брился ею в последний раз, и она заглохла, он раздраженно бросил ее на пол, и она разлетелась на сотню маленьких винтиков и осколков. Добривался он одноразовым станочком, неоднократно порезавшись. Новая бритва была просто необходима, и купить ее было Валечкиной задачей – у Кирилла совсем не было на это времени. Валентина объездила уже несколько магазинов, но нигде не было хорошей. В «Гостинке» она нашла бритву «Филиппс» и была безмерно горда собой. Кирилл, наверняка, тоже обрадуется. Она спешила домой, желая увидеть его довольное лицо. Открыв ключом дверь, Валечка услышала голоса. Счастливая улыбка мгновенно сошла с ее губ – у них опять гостил Вовчик. Валентина прислушалась, желая определить место, из которого доносился разговор. Заглянула в щель приоткрытой двери – Вовчик сидел, а точнее, полулежал в кресле на кухне. Лицо его было все в красных пятнах – он был пьян. Валечка хотела было незаметно пройти в спальню, но вдруг услышала громкий возглас:

– О-о-о! Красавица наша пришла! Ну, здорово, хозяюшка…

– Ну, привет, Вовчик, – неохотно ответила она.

– А ч-ч-ё хмурая тэк-к-к-ая? Как тебя развеселить-то, а?

– Спасибо, не надо, мне и так весело.

Вовчик ненадолго задумался и вдруг громко запел:

– Ва-а-аленька – Ва-а-аленька-а, да не подшит-т-т-а-а-а ста-а-а-аренька-а-а-а….

Валечка незаметным жестом вызвала Кирилла в коридор и буквально прошипела ему в ухо:

– Убери отсюда сейчас же этого ур-р-рода, меня сейчас вырвет от его вида.

– Ты что, Валь, он же пьянущий по нулям, куда я его в таком виде отправлю? Ему проспаться надо хорошенько. И ночевать он будет у нас. Такого даже таксисты не возьмут.

С кухни донеслись крики:

– Это кто урод? Я? Вы что думаете, что я глухой? Да что она себе позволяет, дура местечковая? Я уже давно заметил, как она нос все свой морщит. Все морду от меня воро-отит – во-ро-о-отит. За одним столом со мной сидеть ей западло, говорит со мной как с быдлом, слова сквозь зубы цедит. Стро-о-о-оит тут из себя… А сама-то кто? Дворняга подзаборная…

– Хорошо, что ты у нас голубых кровей. Принц Оранский.

– Да я ж тебя сейчас! – Вовчик попытался встать, но пошатнулся и снова упал на кресло. – Ну, падла, я тебе еще покажу… Какой я тебе голубой-оральный? Ты еще припомнишь меня! Стер-р-рва… Ты еще не знаешь, на что я способен… Ты еще поплатишься за свои выкрутасы! Я тебе такой сюрпризец устрою, такую козью морду сделаю, всю жизнь мыкаться будешь!.. Все вы бабы…

Зазвучала грубая матерная брань. Валентина закрыла уши руками. Не отнимая ладоней от головы, она прошла по коридору и с остервенением захлопнула дверь библиотеки. Заперлась на ключ. Она не выйдет отсюда, пока Кирилл не извинится за поведение своего коллеги.

На следующий день Кирилл, как ни в чем не бывало, собрался на работу. Валечка не выходила из библиотеки, пока они с Вовчиком не позавтракали. Никто не постучал в дверь. Никто не попрощался с ней. Вечером разговора о ссоре на кухне не было. Не было такого разговора и на следующий день. И в день отъезда Кирилла. Кирилл сухо чмокнул ее в щеку и спустился к ожидавшему его такси.

Не извинился. Не счел нужным защитить ее от хамства этого идиота. Валечка до последней минуты ждала этого от Кирилла. А как он простился с ней сегодня? Может быть, и в правду следует сделать из этого какие-то выводы? Но какими они могут быть? Она любит Кирилла таким, какой он есть. Пусть он невнимательный. Пусть инфантильный. Но это ЕЕ Кирилл. Валечкины мысли прервал телефонный звонок. Она подняла трубку и услышала восторженный голос Тоси:

– Валечка, Валечка, мои стихи опубликовали! Ты представляешь, целый сборник! Я сначала вам ничего не говорила, боялась сглазить, я ведь послала стихи в несколько издательств… Я не ожидала, что они кому-нибудь могут понравиться, и вот представляешь! Тираж – пять тысяч экземпляров. Я не знаю, много это или мало, но я абсолютно счастлива!