Роберт не ответил. Но по его глазам она все поняла. Они оба знали, что другого пути, кроме как идти до конца, у них нет.

− Он не отпустит меня никуда из Ариголы. − В глазах Мелиссы Моны отразилась тяжелая усталость − черная тень на дне зеленого озера − усталость не по возрасту. − Он бережет меня. Не посылает в город, как посылает их. Но я не знаю, как долго это продлится. Сколько всего имен в его смертельном списке. В последний раз их было два − я слышала, как он отдавал приказ одному из своих ами. Но сколько их будет в следующий раз… Этого никто, кроме него, не знает.

− Я не могу ждать, когда он остановится. И остановится ли вообще. Сейчас пропадают только избранные семьи, а потом? Что будет потом? Его аппетиты остановятся на этих семьях? Вряд ли. Он вампир. И он нуждается в постоянных жертвах. Сейчас в одних, завтра в других. Я должен понять, почему именно так. Мне нужно разгадать его тайну. Я уверен, что после этого мы узнаем и причину его появления здесь.

− Я знаю только то, что он спешит. Словно боится не успеть завершить начатое.

Роберт смотрел в ее глаза и думал о том, почему не появился в этом городе несколько дней назад, до ее исчезновения. И почему страдания, иногда действительно невыносимые, так часто встают на пути истинных чувств. В чем смысл этих чувств, если нельзя быть вместе?

− Я расскажу тебе, как все было.

Он пришел однажды вечером, когда лил холодный дождь.

Я была одна в доме. Отец уехал по своим делам.

В последнее время он часто покидал дом, и мы общались с ним от случая к случаю. Я думаю, что смерть мамы что-то надломила в наших отношениях. Он стал много пить и иногда за грохотом пустых бутылок не различал обычного «привет, папа». Он перестал замечать меня. Начиная очередной бессмысленный разговор, я заранее знала, что все наши темы неуклонно сведутся к ее смерти. Поэтому я старалась с ним не разговаривать.

Я уходила в свою спальню и читала книги. Он же искал утешение в бутылке.

Я понимала, что так ему гораздо легче. Алкоголь давал ему простор, которого ему так не хватало в нормальном состоянии. Но я не была уверена в том, что выпивая в день пару бутылок, он забывал о своем горе. Его затуманившиеся глаза по-прежнему хранили боль. Хмель не выжигал из него ничего, что способствовало его самобичеванию. Он давал лишь видимость освобождения. И только.

Он так же, как и я, прекрасно знал, что вернуть наши прошлые отношения уже не удастся. Хотя до последнего делал вид, что ничего не происходит.

Тот вечер я планировала провести в спальне, читая Шоу «Дом, где разбиваются сердца». Я прочитала уже сотню страниц и полностью погрузилась в перипетии сюжетных линий, как вдруг следующим за громом и молнией внезапным событием стал стук в дверь. Я поспешила спуститься вниз и притаилась у стены. Каково же было мое удивление, когда незнакомый голос за дверью произнес:

− Открой мне дверь. Мелисса…

…словно его обладатель знал, что я стою там и с замиранием сердца гадаю, кто же явился в мой дом.

− Что? − я облизнула пересохшие губы и тут же поняла, что спросила слишком тихо. Настолько тихо, что сама еле услышала себя.

− Открой мне дверь, прошу тебя… − Несмотря на просьбу, голос его был настойчивым и дерзким.

Непреодолимое желание взбежать по лестнице вверх и скрыться в спальне тут же овладело мной. И я, должно быть, так и поступила бы, если б не страх. Да, именно страх заставил меня стоять у двери и не сходить никуда со своего места. Я боялась, что, когда уйду, он выбьет дверь, ворвется в дом и нападет на меня. Господи, как будто я могла помешать ему, стоя рядом!

− Так ты откроешь или нет?

Кто это может быть, подумала я. Кому потребовалась Мелисса Мона в столь поздний час, когда тьма уже вступила в свои законные права, отдав на заклание беспощадному ливню улицы города?

Еле переведя дыхание, я прильнула к окну. За пеленой дождя я различила высокий силуэт, но не лицо незнакомца. Оно было скрыто низко надвинутой на лоб черной шляпой.

− Кто вам нужен? − обретенная сила голоса придала мне немного смелости.

− Ты, ты мне нужна, Мелисса! Или твой отец, − сказал незваный гость. − Любой из вас может открыть эту чертову дверь и позволить мне позвонить по телефону.

− Что? Вам нужно позвонить по телефону?

− Да, мне нужно позвонить жене и сообщить ей, что со мной все в порядке. Она ужасно волнуется.

− Кто вы? Откуда вы меня знаете?

За дверью послышался вздох разочарования.

− Твой отец меня знает. Он рассказывал мне о тебе. Меня зовут Вердан Калот. Я приехал на пару дней в Ариголу по делам, ну и заодно заскочил в церковь помолиться.

Вердан Калот.

Впервые я слышала это имя. Внезапная мысль немедленно позвонить отцу и спросить, знает ли он о таком человеке, показалась мне самым разумным, что я могла предпринять в тот момент. Однако я не позвонила.

Между нами крепкая дверь, подумала я, и при всем желании он не сможет ее сломать. Если, конечно, не обладает сверхъестественной силой. Тогда еще я не знала, что вампиры могут беспрепятственно проникать сквозь стены. Как не знала и того, что в чужие дома они проникать не могут, пока хозяин не пригласит их или просто не откроет им дверь.

− Вы прихожанин Церкви Святой Ирены? − спросила я. В тот момент мне не пришло в голову уточнить у него, где она находится. Хотя наверняка он это знал.

− Да, а что в этом странного? Я как раз оттуда. Еще утром планировал вернуться домой, но погода…

Приехал по делам. Заодно заскочил в церковь помолиться.

Почему это не насторожило меня тогда?

«Заскочил в церковь помолиться».

− Не моя вина, что все дороги в округе размыло и я не могу выехать на шоссе!

− Вы где-то застряли?

− Да, и еще как! Моя машина в полукилометре отсюда, стоит на опушке леса вся в воде!

− А сами вы откуда?

Мгновение промедления, а потом быстрый ответ:

− Из Менкара.

Я все еще колебалась, когда услышала от него фразу, которая окончательно убила все мои сомнения:

− Долг каждого христианина помогать людям. И ты, как давняя прихожанка Церкви Святой Ирены, должна об этом знать.

Я открыла дверь. Кряхтя и переваливаясь, незнакомец шагнул за порог. И вместе с ним в мой дом пришел необъяснимый страх.

Это был мужчина тридцати − тридцати пяти лет, одетый в строгий костюм, который под дождем промок настолько, что угадать его цвет не представлялось возможным. На голове его мокла черная шляпа. Как сейчас помню, она была с сильно загнутыми вверх полями. Капли дождя стекали с нее. Рука его легла на дверной косяк, и я обратила внимание на его пальцы, бледная кожа которых просвечивалась. В следующую секунду он стал ими настойчиво и резко барабанить по косяку, выстукивая монотонный ритм.