– Вы все! – высоким голосом пропел он, когда мы выгрузились из вагона. – Куски дерьма! И не стоите ничего!

Фу-у, как неоригинально и истоптано! Какая жалкая пародия на Голливуд. И всё-таки странно: фаряне, попадавшиеся мне до этого, были исключительно вежливыми и могли часами цитировать выдержки из документов. Этот же напротив был нарочито груб, неотёсан, несдержан. Впрочем, исключения только подтверждают правило.

– Повторяю! – продолжало плевать ядом начальство. – Вы – отбросы общества, которые…

– Сам дурак! – буркнул Квинкер, чем привлёк к себе внимание малинового.

Он угрожающе склонил голову, подошёл к жабоиду.

– Как звать?

– Заключённый Квинкер! – вытянулся в струну бывший таксист. – Осуждён по ложному доносу, считаю моё заключение под стражу безобразной ошибкой. Требую немедленной реабилитации!

Малиновый не спеша вынул из-под накидки блестящую коробочку, точно такую, какой Квинкера сканировали при аресте, навёл её на зелёного. Прозвучал сигнал, фасеточные глаза недобро сощурились.

– В карцер его! – голос малинового сорвался в фальцет. – Кроме воды и сафатры ничего не давать!

Квинкера подхватили двое фарян и потащили к воротам.

– Это насилие! Я буду жаловаться! Свободу угнетённым! Позор угнетателем! Козлы поганые!

Последний крик пенальца затих за воротами зоны, после чего малиновый продолжил:

– Надеюсь не надо объяснять, что значит карцер. Не советую туда попадать. Тому же, кто будет вести себя хорошо, – добросовестно работать, соблюдать распорядок, выполнять мои распоряжения, – возможно светит, я подчёркиваю, возможно, досрочное освобождение. Меня будете звать, – малиновый вальяжно прохаживался вдоль строя, – мастер Гартлинг.

– Почему мастер? – спросил я.

– Потому что я так хочу. Ясно?! – Гартлинг вперил в меня пронзительный взгляд.

Руки просто чесались дать в морду безносому. А что, с пенальцами я уже дрался, мардакам рыло чистил, до полной коллекции не хватало пары-тройки межгалактических рас. Но прежде чем затевать беспорядки, следовало осмотреться, надо же иметь представление о тюрьме. Из карцера мало что разглядишь.

– Так точно! – картинно вытянув руки вдоль швов, гаркнул я.

– То-то! – удовлетворённо буркнул фарянин. – Итак, повторяю! Ваша задача – работать на благо тюрьмы и соблюдать распорядок! Нарушителями буду заниматься лично!

Высказав угрозу, Гартлинг развернулся и направился к воротам. Нас повели следом.

За забором расположились ряды бараков, похожие друг на друга, как близнецы-братья. Все белые, овальной формы, вместо крыши – прозрачный купол. Кое-где виднелись круглые вышки, похожие на воздушные шарики. За бараками маячил зелёный свет, отчего он исходит не видно. Были ещё шипастые камни, они медленно передвигались по территории, издавая неприятный свист. В одного такого неосмотрительно плюнул какой-то мардак, его тут же шарахнуло током. Мардак взвыл и схватился за ногу. Н-да, интересные камушки, своего рода вертухаи, только механические.

Наконец, нас завели в барак, где валялись на нарах, резались в карты или просто ничего не делали около сотни зэков. Как и в вагоне, в основном мардаки, однако попадались пенальцы и фаряне. Ни одного приветливого взгляда, в лучшем случае безразличные, в основном же – недружелюбные.

– Слышь, ты! – ко мне подошёл мардак с физиономией гоблина, которому дали слабительное и заткнули задницу, настолько его глаза вылезали из орбит. – Деньги есть?

– Есть, – кивнул я.

– Давай! – мощная лапа замаячила перед лицом.

– Пожалуйста! – я изобразил на лице радушие и плюнул мардаку в ладонь. – Сдачи не надо! – великодушно добавил я.

На мгновение в бараке повисла звенящая тишина, в продолжение которой лупоглазый рассматривал руку. Поняв, что плевок скорей оскорбление, чем валюта, он взревел и замахнулся. Я среагировал быстро, вложив в удар весь негатив, накопленный за последнее время, пнул наглеца в пах. Мардак взвыл, схватился за причинное место и запрыгал по бараку.

Вероятно, новичку, попавшему на зону впервые, вести себя так неосмотрительно. Но мной овладел пофигизм вперемежку с разнузданностью. Я добавил мардаку под зад, отчего получил несказанное удовольствие. Впрочем, радовался я недолго. С нар поднялись несколько мардаков и двинулись ко мне. Сверкнули заточки, звякнула цепь. Внутренний голос подсказал, что мне пришёл…ец. И он бы не ошибся, если бы в моём послужном списке не было битвы за цитадель.

Дрон оказался не просто военным, а подготовленным военным. Даже очень хорошо подготовленным. Его соплеменники разлетались от него как горох от барабана, настолько виртуозно лейтенант владел рукопашным боем. Крик, мат, вопли – всё смешалось в одну галдящую какофонию. Впрочем, длилось это минуты две, не больше. Наконец, отведавшие Дроновых кулаков затихли в отключке, других претендентов на травматизм не нашлось.

Через минуту дверь в барак распахнулась, на пороге возник Гартлинг.

– Этих двоих, – он указал на нас, – в карцер!

В карцер так в карцер, и сам туда собирался, не бросать же Квинкера на произвол. К тому же кой-какое представление о зоне уже получил. На нас с Дроном снова надели наручники, нацепили на шею едва различимый энергетический браслет и повели из барака.

Карцером оказалось небольшое круглое строение на отшибе, неподалёку от зелёного свечения, что я наблюдал давеча. Крыша карцера, в отличие от остальных бараков, была непрозрачной, в стене я разглядел одно малюсенькое окно, забранное решёткой.

Нас грубо затолкали внутрь и захлопнули дверь. В помещении царил полумрак, пахло плесенью, где-то капала вода.

– Не скажу, что сильно скучал, – квакнули из полумрака, – но втроём веселее.

Не знаю, существует ли в Галактике что-то, отчего бывший таксист может отчаяться. Впрочем, если лишить жабоида денег, он неизбежно впадёт в ипохондрию.

– Ну и кой чёрт вас сюда занесло? – из сумрака показалась знакомая фигура.

– Одному идиоту не понравились мои манеры, – пояснил я.

– А-а, ясно. Я всегда говорил, что тебе не достаёт воспитания. Ну ничего, времени у нас теперь, хоть одним местом жуй, я тобой займусь. А этот нечёсаный примат, – Квинкер заглянул мне за спину, где расположился Дрон, – тоже проштрафился?

– Сэр, – подал голос мардак, – разрешите я сделаю его чуточку вежливее. – Позади принялись разматывать скотч.

Я ухмыльнулся, умению межгалактических рас прятать вещи в складках одежды или туловища можно только позавидовать. Ну вот, куда он заныкал здоровенный рулон? И главное зачем? Не иначе как для пенальца.

– Ладно, – я поднял руку, прерывая неначавшуюся экзекуцию, – показывай, как устроился.

Глаза начали постепенно привыкать к сумраку, и то, что они видели, мягко говоря, не нравилось. Если в двух словах, нас засунули в каменную сырую камеру, где не было ничего, кроме нескольких каменных же лежаков без намёка на постель или хотя бы солому. Никакого освещения, единственным источником света было то самое маленькое окошко с решёткой.