Клара взяла коробочку и с любопытством изучила ее содержимое.

– А как долго она сможет поддерживать мою жизнь? Наверно, больше года?

– Больше десяти… Нет, больше двадцати лет, – сообщил Ванли. И продолжал: – Я не стану докучать тебе лекцией по химии и физиологии, но ты должна знать, что пища, в какой бы форме мы ее ни принимали, распадается на так называемые основные компоненты – крахмал, сахар, олеин, белок и прочее. Они усваиваются и ассимилируются нашим организмом и служат для строительства необходимых тканей. В свою очередь, основные компоненты состоят из химических элементов, в первую очередь углерода, азота, водорода и кислорода. Именно для получения этих элементов нам и требуется пища. По старой схеме мы пополняли их запас через посредников. Из почвы и воздуха они попадали в траву, из травы в мышечные ткани быка, а из говядины уже в наш организм, причем вместе с множеством бесполезных, совершенно не нужных нам веществ. Немецкие химики открыли способ доставки в организм всех необходимых элементов в чистом компактном виде. Вот они здесь, в этой маленькой коробочке. Теперь человечество сможет получать средства поддержания жизнедеятельности непосредственно из естественного первоисточника; теперь старому, окольному, громоздкому и бесчеловечному способу будет положен конец; теперь на смертном грехе чревоугодия и сопутствующих ему пороках будет поставлен крест; теперь с жестоким убийством наших товарищей животных и братьев растений будет покончено навсегда… Теперь все вышеперечисленное, как новое священное дело, должны благословить губы, которые я люблю!

Ванли наклонился вперед и поцеловал эти губы. Потом он вдруг поднял глаза и увидел стоящего рядом мистера Уолсингема Брауна.

– Боюсь, за вами следят… И собирают компромат, – поторопился произнести мистер Браун. – Этот итальянский танцор, который у вас служит, мисс Ньютон, следует за вами, как собака. Я тоже уделил ему свое благосклонное внимание. Он только что в большой спешке оставил Капитолий. Опасаюсь, что назревает скандал.

Храбрая девушка подарила своему монголоидному возлюбленному прямой и открытый взгляд, добавив ему лишний год жизни.

– Скандала не будет, – заявила она. – Дэниэл, мы сейчас же отправляемся к моему отцу и сообщаем ему то, о чем торопится оповестить его Франческо.

Все трое тут же покинули Капитолий. В начале Пенсильвания-авеню они вошли в огромное здание, освещенное так же ярко, как и Капитолий. Элеватор доставил их вниз, под землю. На четвертом этаже они пересели с элеватора в роскошно отделанный маленький вагон. Мистер Уолсингем Браун нажал на кнопку из слоновой кости в конце вагона. В дверях появился человек в униформе.

– В Бостон, – дал указание мистер Уолсингем Браун.

3. ЗАМОРОЖЕННАЯ НЕВЕСТА.

В два часа утра сенатор от Массачусетса сидел в библиотеке своего особняка на Норт-стрит. Его холодное, бледное лицо искажала гримаса удивления и гнева. Выпавшее у него из пальцев перо заляпало последние фразы в рукописи его великой речи. Сенатор Ньютон до сих пор не изменил древнему способу записи своих мыслей. Кляксы остались на следующих фразах:

«Логика событий вынуждает нас признать политическое равенство этих азиатских агрессоров – или, вернее будет сказать, завоевателей? – в нашей индоевропейской общественной системе. Но логика событий часто противоречит здравому смыслу, а ее последствия несовместимы с патриотизмом и справедливостью. Меч проложил им дорогу к избирательным урнам, но, мистер президент, я решительно утверждаю: никакие силы на земле не помогут этим чужакам преодолеть святой путь к нашим домам и нашим сердцам!»

Перед сенатором стоял Франческо, профессиональный танцор. Его лицо светилось радостью подлого триумфа.

– С китайцем? Мисс Ньютон?.. Моя дочь? – задыхаясь, выговорил сенатор. – Я этому не верю. Это ложь!

– Тогда, ваше превосходительство, вы можете отправиться в Капитолий и увидеть все собственными глазами, – ответил итальянец.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла Клара Ньютон в сопровождении достопочтенного мистера Ванли и его друга.

– В такой экскурсии нет необходимости, папа, – сказала девушка. – Вы можете все увидеть собственными глазами здесь и сейчас. Франческо, вон из дома!

Сенатор с принужденной вежливостью поклонился мистеру Уолсингему Брауну. На присутствие Ванли он не обратил никакого внимания. Потом он натужно рассмеялся.

– Это, конечно, шутка, Клара, – сказал он. – Вы с мистером Брауном устроили эту проделку, чтобы отвлечь меня от полночного бдения. Но эта шутка немного не ко времени.

– Это не шутка, – смело ответила его дочь. Она подошла к Ванли и взяла его за руку. – Папа, – сказала она, – это тот джентльмен, о котором тебе уже кое-что известно. Он равен нам по положению и интеллекту и разделяет наши моральные ценности. Он полностью достоин моей любви и твоего расположения. Ты хочешь выслушать то, что он должен тебе сказать? Хочешь, папа?

Сенатор издал резкий, холодный смешок и повернулся к мистеру Уолсингему Брауну.

– Мне нечего сообщить представителю нижней палаты, – заявил он. – Так почему он должен что-то сообщать мне?

Мисс Ньютон обняла молодого китайца за талию и подвела его вплотную к отцу.

– Потому, – провозгласила она голосом твердым и ясным, точно звон серебряного колокольчика, – потому что я люблю его.

Много позже, вспоминая в беседе с Ванли обстоятельства этой встречи, мистер Уолсингем Браун заметил: «Она вспыхнула в это мгновение, как платиновый шар твоего термоэлектрода».

– Если представитель Калифорнии, – произнес сенатор Ньютон ровным голосом, по-прежнему обращаясь к мистеру Брауну, – сумел затронуть чувства этого глупого ребенка, это ее беда… Как и моя. Тут уж ничего не поделаешь. Но если представитель Калифорнии имеет наглость надеяться на получение хоть каких-то выгод от этой подлой интриги или на то, что ему будет предоставлена возможность воспользоваться какими-то преимуществами в дальнейшем, то представитель Калифорнии занимается самообманом.

Затем он развернулся в кресле и снова занялся своей великой речью.

Теперь впервые после прихода заговорил Ванли.

– Я пришел, – медленно проговорил он, – как честный человек, чтобы просить у сенатора Ньютона руки его дочери для заключения с ней законного брака. Свое согласие она уже мне дала.

– Мне больше нечего добавить к своим словам, – холодно произнес сенатор, снова повернувшись к мистеру Брауну. – Как я слышал, представитель Калифорнии апостол и поборник прав растений. Так пусть и женится на кактусе. Это будет для него подходящая супруга.

Ванли покраснел от незаслуженного оскорбления и собрался покинуть комнату. Его остановил быстрый жест мисс Ньютон.

– Но у меня есть что добавить! – горячо воскликнула она. – Вот что я тебе скажу, отец. Если мистер Ванли выйдет из этого дома, не получив от тебя никакого ответа… Ответа, который ты обязан дать ему как джентльмен и как мой отец… Если будет так, то я уйду вместе с ним и стану его женой еще до того, как взойдет солнце!