Раздумывать долго Джулсу не позволил мочевой пузырь. Идти пришлось короткой дорогой. Одной рукой обхватив живот, а в другой стиснув газету и драгоценный журнал, Джулс повернул на запад и припустил в сторону Ибервиль-стрит так быстро, как только позволяли ноги. Чтобы хоть как-то отвлечься от самой насущной проблемы, он думал о блондинке с обложки «Пухлых попок». Что она делала в Новом Орлеане две недели назад? Или она здесь живет? Странное совпадение — сначала встретить ее в «Трамвайной остановке», а потом купить журнал с ее снимками. Джулс вспомнил, как она ела оладьи… Бывают все-таки женщины, которые умеют получать от еды удовольствие. Что это было за зрелище! Женщина с такими формами и такой классной внешностью поедает целые горы жирной сдобы, никого при этом не стесняясь! Боже, вот если бы Морин могла так относиться к своему весу… Каким это стало бы облегчением…

Джулс проходил мимо стоянки. В служебной будке что-то привлекло его внимание. На внутренней стороне окна висел листок бумаги со снимком женщины. Внизу — телефон и надпись: «Разыскивается! Вы ее видели?» Лицо на темной, расплывчатой фотокопии снимка едва просматривалось, однако Джулс был почти уверен, что узнал одну из своих последних жертв. Бесси. Птичка Бесси.

«Это невозможно, — сказал он себе. — Просто невозможно. Она ведь была обычной бродяжкой. Да кому какая разница, жива она или нет? Никто не стал бы ее искать. Наверняка это кто-то другой».

Однако мысль о том, что на фотографии действительно Бесси, не давала Джулсу покоя. Подозрения преследовали его, как назойливые москиты, которые вьются у носа и ушей, сколько бы ты ни отмахивался. Джулс почувствовал, как на спине поднимаются тоненькие волоски. Тошнотворное чувство, что его преследуют, усиливалось. Он миновал еще несколько окон и телефонных столбов с точно такими же объявлениями, как на стоянке, но останавливаться и разглядывать их не стал. Вместо этого снова ускорил шаг настолько, насколько позволяли толстые, трущиеся одна об другую ляжки.

Внезапно из темной аллеи вынырнули трое чернокожих. На одном был надет вульгарно блестящий костюм и рубаха, в манжетах которой сверкали золотые запонки размером с мяч для гольфа. Во втором Джулс узнал торговца в куртке из оленьей кожи — того самого, которого встретил возле зала игровых автоматов. Третий — судя по всему, главный, — был выше Джулса сантиметров на пять, в черной ковбойской шляпе с серебряным медальоном, туфлях из змеиной кожи, черных кожаных брюках и куртке лос-анджелесских «Рейдеров», прошитой золотой нитью.

«Что за чертовщина? — подумал Джулс, когда три незнакомца перегородили ему дорогу. — Я у этого ковбоя-барыги никакого барахла не купил, и он теперь подрядил еще парочку, чтоб помочь мне расстаться со своими кровными? Это что? Такая финансовая пирамида по-черному?»

— Слушайте, ребятки, — сказал он, — не надо мне никаких таблеток для похудания, ясно? И турецких сигарет тоже. И телефонных карточек.

Главарь усмехнулся.

— А тебе никакие телефонные карточки и не понадобятся, дубина. Если, конечно, ты не собираешься звонить оттуда, куда попадают тупые жирные кровососы после того, как сдохнут.

Двое других широко улыбнулись, показав острые клыки.

Джулс похолодел. «Вот дьявол!» Он бросился в сторону, да только двое бандитов оказались гораздо проворнее. Они подхватили Джулса под мышки и заволокли в ближайший переулок, едва не вывернув ему руки. Там его швырнули о грязную кирпичную стену так, будто вытрясали пыль из ковра. Следом в переулок лениво зашел ковбой в кожаных брюках. Все происходящее явно доставляло ему огромное удовольствие.

— Ну и тупой же ты, белый придурок, мать твою, — довольно сказал ковбой. — Когда мы скажем Мэлису, что ты опять в городе, он будет счастливей, чем боров в луже дерьма. Если бы не кой-какие дела в мэрии, он бы сам тут с тобой разбирался. Здорово, что такая честь мне выпала.

Ледяной пот ручьями стекал у Джулса по бокам. Он пытался вырваться, но бандиты оказались чересчур сильными. Такими же сильными, каким он сам был в молодости. К тому же их было двое. Ковбой подобрал с земли пустой деревянный ящик из-под фруктов. Легким, едва заметным взмахом руки он ударил ящик о стену и разбил в щепки. В руке у него осталась длинная острая доска с заусенцами и ржавыми гвоздями, которые торчали из раздробленного дерева, как акульи зубы.

Ковбой попробовал кончиком пальца неровное острие доски.

— Думаю, сойдет.

Он встал перед Джулсом, заслонив весь свет, что проникал в переулок.

— Не знаю, молишься ты время от времени или нет, дружок… Если да, то сейчас самое время.

Джулсу показалось, что его переполненный кофе мочевой пузырь вот-вот взорвется. Во второй раз за последние пару недель лица его друзей и близких промелькнули перед ним, как на огромном экране. Похоже, глядеть смерти в ее мерзкую образину становилось для Джулса плохой привычкой.

— Держите его крепче, ребята. Если промахнусь, мы тут все заляпаем. Вы же не хотите шмотки загадить?

Господи, дали бы ему пописать, прежде чем убивать… брюки так жмут, что того и гляди удавят до смерти без всякого кола. Вот если бы ремень капельку ослабить…

Ковбой поднял заостренную доску, со зловещим свистом провел ею над головой и за спиной, как парой нунчаков.[20]Затем приблизился к Джулсу.

От безумной паники у Джулса свело все внутренности. Тут в голову ему пришла идея. Он крепко зажмурился и представил полную белую луну. Представил, как она встает над грязной болотистой набережной…

— Босс, чего-то тут не то…

— Он превращается, босс! Этот ублюдок превращается!

Кости у Джулса стали плавиться и менять форму, как горячий воск. Сухожилия видоизменились. Кожа покрылась густой серой шерстью, будто после ванны в сильнодействующем средстве от облысения.

— Держите его, придурки! Крепче держите! Сердце-то у него есть! Его все равно прикончить можно!

Огромный живот Джулса вытянулся и стал не таким округлым. Брюки, совсем недавно мучительно тесные, соскользнули вместе с трусами вдоль тонких задних лап. Переполненный жидкостью орган вырвался на свободу и, презрев все законы гидродинамики, выпустил струю не хуже, чем из пожарного шлага. Прямиком в злобную физиономию ковбоя.

— А-абр! Чтоб тя-а-а-а!

Двое бандитов растерялись и ослабили хватку. Джулс тяжело упал на спину, по-прежнему фонтанируя, как неисправный гидрант.

— Берегись!

— Костюм, мать его! Пять сотен стоил!..

— Ах ты, чтоб тебе!..

Джулс перевернулся на все четыре лапы и пустился бежать. Пиджак «сафари» и плащ волочились следом. Он перебрался через распростертого на земле ковбоя, грузно наступив ему лапами на грудь и оросив остатками мочи. Из переулка Джулс выскочил на улицу и помчался вдоль нее изо всех сил. Его огромный живот колыхался у самой земли и время от времени шлепался об асфальт. Само собой, до скорости света ему было далеко, но на четырех лапах он все-таки бежал куда быстрее, чем на двух ногах.