Ну а если уж совсем откровенно, тревожило меня и ещё кое-что. Очень неловко об этом говорить, но дело в том, что мне частенько не терпелось провести ночь (в смысле целую ночь) со Стюартом. Более того, по всему видать, ой как не скоро найду я кого-то другого, чтоб за компанию сжечь сотню-другую калорий.

* * *

На пути к выходу я остановилась у стола Джеки:

— До завтра.

Она покосилась на часы:

— Но сейчас только пять минут пятого!

— Ну да.

— Что-то случилось, Дез?

— Просто никак не могу сегодня сосредоточиться, вот и решила, что лучше уж уйти.

— Точно, ничего не случилось?

— Нет, конечно. Голова болит немножко, вот и всё.

— Это правда?

Ну ладно, если ей так хочется.

— Есть некоторая вероятность, что это опухоль мозга, но окончательно будет ясно только после вскрытия.

Я с извращённым удовольствием наблюдала, как лицо Джеки внезапно сравнялось цветом с её розовой шёлковой блузкой.

— По-твоему, это остроумно, да? — донеслось мне в след.

Ну-ну, идиотка, сказал я себе, веселись-веселись! Завтра ты ей за это заплатишь!

Остаток дня я провела в кино. На экраны вышел «Форрест Гамп», а я слышала о нём хвалебные отзывы. Вошла я в кинотеатр со скептической миной, а вышла в полном унынии. Правда, при таком настроении я бы, наверное, и «Унесённые ветром» посчитала второсортной картиной.

После кино я заглянула в ближайшее кафе, где заказала два хот-дога, которые приготовили согласно моим пожеланиям — с горчицей, квашеной капустой и хрустящей корочкой. В придачу к хот-догам я взяла колу и огромную порцию картошки фри. Впервые после вчерашнего вечера я почувствовала себя чуточку лучше. Не намного, но всё-таки.

* * *

К счастью для меня, не так уж редко, пребывая в расстроенных чувствах, я без труда засыпаю. И сейчас, завалившись в постель около одиннадцати, почти мгновенно отрубилась. Но дальше, прямо посреди очень неплохого сна, зазвонил телефон. Продираясь сквозь пелену забытья, я принялась вслепую шарить на тумбочке возле кровати и, нащупав нечто смахивающее на телефонную трубку, прохрипела в неё:

— Алло.

— Ой, я тебя разбудила, да? — пробормотала Эллен. — Извини, пожалуйста. Но ты никогда так рано не ложишься.

— А который час?

— Всего-то… ой! Четверть первого. Я и не знала.

— Да ладно. Я и правда раньше полуночи не ложусь. — Тут до меня дошло: в такое время сама Эллен, если никуда не выходит, обычно крепко спит. Я села и включила лампу рядом с телефоном. — Что стряслось?

— Это может подождать до завтра, тётя Дез. Честное слово. Поговорим утром.

— Ни в коем случае.

— Ну, если ты правда так считаешь…

— Будь любезна, не тяни. — рассердилась я.

— Ну… это насчёт Майка. Он недавно позвонил. Сказал, ему кажется, что всё как-то уж слишком быстро происходит. В смысле, у нас. И предложил некоторое время не встречаться.

И ты, Майк? Господи, да что это с мужчинами? Наверное, в питьевую воду что-то подмешивают. Нас с Эллен обеих бросили — на ладно, более-менее бросили — практически одновременно! Правда, её случай гораздо хуже: ведь у них с Майком всё было серьёзно. По крайней мере, с её стороны.

Я не знала, что и сказать. Для моей бедной племянницы это настоящий удар. Ведь Эллен всё принимает очень близко к сердцу. Сколько раз на моей памяти она приходила в полнейшее отчаяние из-за пустяков, не сравнимых с её отношениями с этим великовозрастным обманщиком. Даже странно, что она ещё не заливается слезами.

— Не переживай, Эллен, — сказала я очень, очень мягко. — Наверняка…

— Это ты не переживай, тётя Дез. Я в порядке. Правда. Не знаю даже, с чего решила тебе звонить. Видимо, хотела поскорей с этим покончить. — Представляете, она даже хихикнула!

— Ох, Эллен, не могу передать, как я…

— Спи дальше, тётя Дез, — Такого спокойного и твёрдого голоса я у неё и заподозрить не могла. — И пожалуйста, не волнуйся. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Ну и как после этого заснёшь?

В конечном счёте Эллен страдает по моей вине. Припомните, кто та кумушка, что свела её с юным доктором Джекилем?

Выходит, до меня всё-таки дошла бесценная житейская мудрость о своём носе и чужих делах — но заплатила за это Эллен. Как бы она ни храбрилась, меня-то не одурачишь — наверняка она ужасно страдает (хотя, признаю, делать это молча — не её стиль). Я так расстроилась из-за племянницы, что напрочь забыла о печальном состоянии собственной личной жизни.

В ту ночь я почти не сомкнула глаз, разве что на часок. И когда зазвонил чёртов будильник, единственным моим желанием было проигнорировать его. Даже не знаю почему: то ли слишком устала и напереживалась, то ли попросту не хватало духа встретиться с воинственной Джеки. Ясное дело, она будет поджидать меня во всеоружии, вчерашняя прощальная реплика мне ещё отольётся. Но в последний момент я всё же решила избрать тернистый путь и подчиниться служебной этике.

* * *

Когда я добралась до конторы. Джеки на боевом посту не было, и мне удалось шмыгнуть в свой закуток, не столкнувшись с ней. Кажется, я не столько обрадовалась, сколько огорчилась. Говорят, неприятности надо встречать с высоко поднятой головой. Короче, будучи трусихой, я мечтала поскорей с этим покончить.

Я ещё пальто не успела снять, когда, подняв глаза, обнаружила на пороге сами понимаете кого — руки в боки, нос кверху.

— Для тебя сообщение, — процедила Джеки, упорно избегая моего взгляда.

Шагнув в комнату, бросила мне на стол розовую бумажку, а затем резко развернулась и направилась обратно. Ого, да тут пахнет войной! Собрав все свои жалкие запасы смелости, я окликнула её удаляющуюся спину:

— Джеки? — Она остановилась в дверях. — Надеюсь, ты не сердишься, что я вчера вела себя так… так…

— Гнусно, — обернувшись, с готовностью подсказала она.

— Да, ты права. И мне очень стыдно, но я была страшно расстроена. Знаю, что не имела права вымещать это на тебе, но… так уж получилось.

— Спорить не буду, — буркнула Джеки. Однако выражение её лица стало гораздо приветливее. — Хочешь поговорить? — предложила она, вслед за чем плюхнулась на стул рядом с моим столом.

Меньше всего мне хотелось распространяться о «предательстве» Стюарта. Но если не объясниться, то снова попаду в немилость, а дискомфорт от душевного стриптиза пережить куда легче, нежели враждебность Джеки, — по опыту знаю.

В общем, в течение десяти последующих минут я рассказала об ужине в среду, помянув и о давешних подозрениях относительно перемены в поведении Стюарта. А когда закончила, Джеки сказала всё то, что я сама себе говорила (в минуты здравомыслия, естественно). Что, мол, мы со Стюартом по-прежнему останемся друзьями и будем иногда встречаться и, дескать, не исключено, что я смогу подружиться также с Гретхен. Но затем Джеки высказала более чем свежую точку зрения на события: