* * *

Осведомитель Жирный Доннер славился гигантскими габаритами, любовью к теплому климату и мертвенно-бледным цветом лица, который скорее пристал ирландской деве. Честно говоря, дело лицом не ограничивалось – стукач был белым как полотно с ног до головы, его кожа обладала столь тошнотворно бледным оттенком, что Уиллис порой начинал подумывать, а не сидит ли Доннер на игле. Впрочем, детективу было глубоко на это плевать. В любое воскресенье опытный полицейский мог за полчаса без особого труда задержать семьдесят девять торчков, причем у семидесяти восьми при обыске непременно обнаружились бы наркотики – пусть и в разном количестве. Одним словом, наркоманов в городе было много, а вот толковых осведомителей среди них, наоборот, мало. Хорошие стукачи считались редкостью, а Доннер слыл одним из лучших. Одна беда: он не всегда был под рукой. Сложность заключалась в том, что с наступлением холодов Доннер отправлялся на юга – в Вегас, Майами или Пуэрто-Рико – валяться под зонтиком, защищавшим его тушу от солнечных лучей, обильно потеть и дрожать от восторга, радуясь жаркой погоде.

Именно поэтому Уиллис так удивился, застав Доннера дома, несмотря на самый холодный март с момента основания города. А вот жара, царившая у него в квартире, сюрпризом для полицейского не стала. Двух раскаленных батарей парового отопления, установленных в комнате, Доннеру было мало, поэтому толстяк включил еще три электрических обогревателя. Стояла удушающая жара. Посреди этого пекла в кресле восседал одетый в пальто и перчатки Доннер. Ноги, затянутые в две пары шерстяных носков, пузан водрузил на батарею. По комнате, в которой сидел Доннер, фланировала девчушка лет пятнадцати в цветастом лифчике, узеньких трусиках и легком шелковом халатике. Халатик был без пояса, поэтому, по сути дела, не прикрывал ее наготу. Впрочем, присутствие в комнате совершенно постороннего мужчины девчушку нисколько не смущало. Она едва удостоила Уиллиса взглядом, после чего, поднявшись, принялась ходить по комнате и потягиваться, не обращая внимания на мужчин, шептавшихся у окна в свете по-зимнему холодного солнца.

– Это кто? – спросил Уиллис, кивнув на девчушку.

– Дочка, – осклабился Доннер.

Жирный Доннер, хоть человек и малоприятный, был отличным стукачом. Да, у детективов, занимающихся расследованиями уголовных преступлений, порой бывают самые неожиданные помощники. Уиллис подозревал, что полуголая девчушка – проститутка, а Доннер ее сутенер. У сутенеров, даже самых лучших, иногда возникает необходимость в дополнительных источниках доходов. Таким источником может стать девчонка из какой-нибудь глуши вроде Огайо. Сутенер обучает ее всему необходимому и отправляет работать на панель. Одним словом, «есть многое на свете, друг Горацио…», как сказал поэт. Да, не исключено, что Доннер сидел на игле, но Уиллиса это не интересовало. Он не собирался ни арестовывать разгуливавшую по комнате девчушку за занятие проституцией, ни предъявлять Доннеру обвинение по статье 1148 УК «сводничество». Уиллису хотелось скинуть пальто и шляпу, после чего выяснить, сможет ли Доннер вывести его на человека по имени Доминик.

– Фамилия у этого Доминика есть? – спросил Доннер.

– Мы ее не знаем.

– Как думаешь, сколько у нас в городе Домиников? – осведомился Доннер. Повернувшись к девушке, переставлявшей в холодильнике продукты, он повторил вопрос: – Мерси, как думаешь, сколько у нас в городе Домиников?

– Не знаю, – ответила девушка, не оборачиваясь.

– А ты сама скольких знаешь?

– Не знаю я никаких Домиников, – ответила Мерси. У нее был тоненький голосок, в котором безошибочно слышался южный говор.

«Нет, она не из Огайо, а из какой-то другой дыры вроде Арканзаса или Теннесси», – подумал Уиллис.

– Вишь, она никаких Домиников не знает, – усмехнулся Доннер.

– А ты, Жирный? – Уиллис испытующе посмотрел на осведомителя.

– Ты же, кроме имени, ничего мне не сказал! Не много ли ты от меня хочешь? – отозвался он.

– Две недели назад он крупно влетел на деньги. Возможно, проигрался – две недели назад как раз был чемпионат по боксу, – добавил Уиллис.

– Нашел чем удивить! Все мои знакомые, кто делал ставки на том чемпионате, продули кучу бабла, – покачал головой пузан.

– Сейчас он сидит без гроша в кармане. И планирует провернуть какое-то дельце, – промолвил Хэл.

– Значит, Доминик?

– Ага, – кивнул детектив. – Его еще Домом называют.

– Из какого он района?

– Мы не знаем, – развел руками Уиллис. – Кореш у него живет в Риверхеде.

– Фамилия кореша?

– Ла-Бреска.

– Что-нибудь интересное на него есть?

– Ничего. Ни приводов, ни судимостей, – покачал головой сыщик.

– Как думаешь, этот твой Дом когда-нибудь срок мотал?

– Понятия не имею. Но вроде он имеет отношение к некоему готовящемуся де́льцу.

– И тебя интересует это дельце? – уточнил осведомитель.

– Да. По его словам, об этом дельце говорит весь город.

– Да у нас город постоянно о чем-нибудь говорит, – отмахнулся Доннер. – Мерси, черт бы тебя подрал! Че ты там роешься, а?

– Продукты раскладываю, – отозвалась девушка.

– Отойди, на хрен, от холодильника, ты меня этим бесишь!

– Так лучше ж, если все аккуратно лежит, – промолвила Мерси.

– Ненавижу южный говорок, – с чувством промолвил Доннер. – А ты? – Он повернулся к Уиллису.

– Мне нормально, – пожал плечами детектив.

– Половины ни хрена не разобрать. Говорят так, будто им полный рот говна насрали.

Девчушка закрыла холодильник и направилась к шкафу. Открыв его, она принялась возиться с пустыми вешалками.

– А сейчас что ты делаешь? – раздраженно осведомился Доннер.

– Просто порядок навожу.

– Хочешь, чтобы я тебя вышвырнул отсюда с голой жопой на улицу? – спросил толстяк.

– Нет, – тихо промолвила Мерси.

– Тогда завязывай копаться в шкафу!

– Ладно.

– И вообще, тебе пора одеваться.

– Ладно.

– Давай, пошла! Иди одевайся! Сколько сейчас времени? – Доннер повернулся к Уиллису.

– Почти полдень, – ответил Хэл.

– Все, дуй одеваться! – приказал толстяк.

– Хорошо. – Девушка вышла.

– Сучка бестолковая, – проворчал Доннер. – И на хрена ее держу? Толку никакого.

– Я думал, это твоя дочь, – промолвил Уиллис.

– Что, правда, поверил? – осклабился осведомитель.

С трудом взяв себя в руки, Уиллис вздохнул и спросил:

– Ну, так что скажешь?

– А что сказать-то. – Доннер развел руками. – Прямо сейчас мне тебя порадовать нечем. Пока по нулям.