– Но у меня сложилось такое впечатление, что ты – член этой семьи.

– Нет, пастор Вишнелл. Я не член этой семьи.

– А эта привлекательная вдова?..

– Миссис Поммерой?

– Да, миссис Поммерой. Она – не твоя мать?

– Нет, сэр. Она – не моя мать.

– Рут – член семейства Эллисов, – подсказал Кэл Кули.

– Я – член семейства Томасов, – поправила его Рут. Она говорила негромко и спокойно, хотя жутко разозлилась.

Что такого было в Кэле Куле и почему он всегда вызывал у нее желание его прикончить? Больше она ни на кого так не реагировала. А Кэлу стоило только рот раскрыть – и она тут же представляла, как на него наезжают грузовики. Просто невероятно.

– Мать Рут – племянница мисс Веры, она предана ей всем сердцем, – объяснил Кэл Кули. – Мать Рут живет с мисс Верой в особняке Эллисов в Конкорде.

– Моя мать – девочка на побегушках у мисс Веры, – негромко добавила Рут.

– Вот как? – искренне удивился пастор Вишнелл. – А я был уверен, что ты носишь фамилию Поммерой. Я не сомневался в том, что эта миловидная вдова – твоя мать.

– Я не Поммерой. И она – не моя мать.

– Она по-прежнему живет на острове?

– Да, – ответила Рут.

– Со своими сыновьями?

– Трое ее сыновей служат в армии. Один работает на ферме в Ороно. Трое живут дома.

– Как она живет? На какие деньги?

– Сыновья присылают ей деньги. А к ней люди ходят подстричься.

– И этого ей хватает на жизнь?

– На острове она всех стрижет. Она это делает превосходно.

– Пожалуй, и мне стоит как-нибудь заглянуть к ней подстричься.

– Уверена, вы останетесь довольны, – спокойно, формально проговорила Рут. Она сама удивлялась тому, как разговаривает с этим человеком. «Уверена, вы останетесь довольны»? Что она такое говорила? Какое ей было дело до того, останется пастор Вишнелл доволен своей стрижкой или нет?

– Интересно. Ну, а в твоей семье как дела, Рут? Твой отец, стало быть, ловец омаров?

– Да.

– Ужасная профессия.

Рут промолчала.

– Просто дикарское занятие. Развивает в людях алчность. Как они защищают свои территории! Никогда не встречал подобной алчности! На этих островах произошло больше убийств из-за границ территории лова омаров, чем…

Пастор не договорил. Рут снова промолчала. Она смотрела на племянника пастора, Оуни. Тот стоял к ней спиной. Стоял у штурвала и вел «Новую надежду» к Рокленду. Было легко предположить, что Оуни Вишнелл глухой – так он вел себя все утро. Но стоило пастору Вишнеллу заговорить о ловле омаров, как в позе Оуни что-то сразу изменилось. Он замер, как охотящаяся кошка. Он напрягся. Он стал прислушиваться.

– Естественно, – продолжал пастор Вишнелл, – ты не смотришь на этот род занятий так, как я, Рут. Ты видишь только тех добытчиков омаров, которые живут на твоем острове. А я их вижу очень много. Я вижу людей вроде твоих соседей вдоль всего побережья. Я вижу, как разыгрываются дикарские драмы… Сколько тут всего островов, Оуни? На скольких островах мы служим требы, Оуни? Свидетелями скольких омаровых войн мы стали? Сколько территориальных распрей мне пришлось улаживать только за последние десять лет?

Но Оуни Вишнелл не ответил. Он стоял совершенно неподвижно, не шевеля головой, похожей на ведерко с краской. Его могучие руки лежали на штурвале «Новой надежды», его ноги, большие, как лопаты, и обутые в чистенькие рыбацкие сапоги, ровно стояли на палубе. Корабль, которым он управлял, послушно рассекал волны.

– Оуни знает, как ужасна жизнь ловца омаров, – через некоторое время проговорил пастор Вишнелл. – В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году он был ребенком, и тогда некоторые из рыбаков на Корн-Хейвене попытались создать артель. Помнишь этот случай, Рут?

– Помню только то, что слышала об этом.

– Идея была, спору нет, превосходная – на бумаге. Артель ловцов омаров – это единственный способ добиться успеха в этом бизнесе, а не голодать. Сообща торговаться с оптовиками, сообща договариваться с продавцами наживки, сообща устанавливать цену, совместно устанавливать границы для лова. Но вы скажите это тем болванам, которые ловлей омаров зарабатывают себе на жизнь.

– Им не так просто доверять друг другу, – сказала Рут. Ее отец был категорически против любых рыбацких кооперативов, как и Ангус Адамс, как и дядя Лен Томас, как большинство знакомых ей рыбаков.

– Я же сказал: они – болваны.

– Нет, – покачала головой Рут. – Они независимы, и им трудно изменить свои обычаи. Им спокойнее все делать так, как они привыкли. Им проще самим о себе заботиться.

– А твой отец? – спросил пастор Вишнелл. – Как он доставляет свой улов омаров в Рокленд?

– Отвозит на своей лодке. Рут не успела заметить, как разговор превратился в допрос.

– А где он берет наживку и топливо?

– Привозит из Рокленда на своей лодке.

– Как и все остальные мужчины с этого острова, да? Каждый рыбак отправляется в Рокленд в своей маленькой утлой лодчонке в одиночку – а все потому, что они не доверяют друг другу, не готовы объединить свой улов, не желают плавать в Рокленд по очереди. Так?

– Мой отец не хочет, чтобы все на свете знали, сколько омаров он наловил и по какой цене продал. С какой стати ему хотеть, чтобы все об этом знали?

– Значит, он болван и никогда не станет партнером своих соседей.

– Я предпочитаю не считать своего отца болваном, – спокойно возразила Рут. – Кроме того, ни у кого не скоплено столько денег, чтобы хватило на создание кооператива.

Кэл Кули фыркнул.

– Заткнись, Кэл, – проговорила Рут не так спокойно.

– Ну, так вот: мой племянник Оуни своими глазами видел ту войну, которая разыгралась в результате той попытки создания артели. Деннис Берден попытался создать кооператив на острове Корн-Хейвен. Он на это жизнь положил. А потом мы детишкам Денниса Бердена носили еду и одежду, после того как его соседи – его собственные соседи – подожгли его лодку и бедняга потерял все средства к существованию.

– А я слышала, что Деннис Берден тайком заключил сделку с оптовиком из Сэнди-Пойнта, – заметила Рут. – Я слышала, что он обманул своих соседей. – Она немного помолчала, а потом, подражая интонации пастора, добавила: – Своих собственных соседей.

– Это выдумки, – нахмурившись, сказала пастор.

– Такого я не слышала.

– Ты бы сожгла чужую лодку?

– Меня там не было.

– Верно. Тебя там не было. А я там был, и Оуни там был. И Оуни получил хороший урок насчет суровой реальности омарового бизнеса. Он видел все эти средневековые битвы и распри на каждом острове отсюда до Канады. Он знает, что такое лишения, что такое опасность, что такое алчность. И он понимает, что лучше не предаваться такому занятию.