Помимо всего прочего, в дом Шапи, где нас разместили, постоянно приходили какие-то ходоки, горевшие желанием поведать нам нечто особенно интересное и завлекательное. В общем, получилось примерно так, как во время нашего первого отстоя. С той лишь разницей, что на этот раз никто не демонстрировал нам видеопохвальбы и не было напыщенных старейшин, давящих на психику своим непререкаемым авторитетом. Таким вот приятным образом мы с Тэдом провели три дня, включая и тот, ранним утром которого в нашем «ленде» образовались разнообразные повреждения.

К своему большому удивлению, я обнаружил в процессе общения, что многие нюансы, задеваемые в беседе нашим гостеприимным (за полторы тысячи баксов) хозяином, позволяют по-иному взглянуть на те проблемы, что раньше виделись только с одного бока — в сугубо специфической плоскости взаимоотношений между враждебными пришельцами и аборигенами, отстаивающими свою независимость.

В настоящий момент мы с Тэдом были гостями, причем желанными, и под категорию враждебных пришельцев не подпадали, а потому получили еще одну прекрасную возможность взглянуть на проблему изнутри, чужими глазами.

Если на первой стоянке нам преподнесли точку зрения великодержавной просепаратистской идеологии, то сейчас мы познакомились с мнением рядового, непредвзято настроенного жителя Чечни военной поры.

Относительно высокая степень объективности высказываний и суждений нашего хозяина во многом была обусловлена тем, что он лично от войны не пострадал: в исмаевском тейпе никого пока не убили.

— Аллах миловал, уберег от наших бандитов и федералов, — сказал Шапи и, благодарственно вздев ладони к потолку, скороговоркой пробормотал слова молитвы. — Все пока живы и здоровы.

Бизнес Исмаевых также не понес ущерба.

— Пока есть бензин и колеса, мне эта война до одного места, — весело заявил владелец автомастерской.

— А что, разве у вас есть бензин? — резонно поинтересовался я. — Вроде бы уже давно бензин не поступает по топливопроводу?

— Ха! С бензином проблем нет, — заговорщицки подмигнул Шапи. — Ты, дорогой, не читал книгу Корецкого «Акция прикрытия»? Ну, «Пешка в большой игре-2»?

— Нет, не читал, — соврал я, быстро сообразив, что иностранный журналист не должен тратить время на чтение выдающихся российских детективов. — А что?

— А вот там все правильно написано насчет бензина, — сообщил Шапи, авторитетно погладив бороду. — Если увидишь где, прочти, я свою брату отдал. Но на этом не стоит заострять внимание. Это нюансы, я как-нибудь расскажу между делом…

В отличие от Тэда я не фиксировал в письменном виде рассказы Шапи и его приятелей, а потому не могу подробно представить все это в удобоваримом ракурсе. А жаль. Могла бы получиться толстенная книга, которую большинство читателей прочли бы залпом. Впрочем, если британцу повезет выбраться отсюда целым и невредимым, вы вскоре, через годик-другой, сможете прочитать его труд, который будет называться «Чечня без прикрас». Он сам так сказал. А пока (да простит меня Тэд) я попытаюсь представить кратко отдельные моменты этой будущей книги, которые меня заинтересовали более, чем все остальные.

В основном тематика повествования Шапи и его друзей, которых он счел целесообразным допустить пред светлые очи дорогих гостей, сводилась к четырем сюжетным линиям: как долго будет длиться эта война; чем промышляет на театре военных действий простой чеченский народ; как российские чиновники и иже с ними делают на войне бабки; каким образом разнокалиберные военные начальники зарабатывают себе на дачи.

По мнению Шапи и его друзей, все эти вопросы наиболее животрепещущие и злободневные, так как они, тесно переплетаясь друг с другом, отражают реальную картину беспросветной военной действительности и в целом являются показателем безнадежной испорченности российской административной системы и критерием порочности ее руководителей. Во как!

— Все беды оттуда, — Шапи потыкал пальцем в потолок и безапелляционно сообщил свое мнение. — Вот если бы на Москву сбросить атомную бомбу, тогда все беды бы прекратились, и решились бы наши проблемы. Зажрались, подлецы! Вот если бы их, дармоедов, — да в окопы, вшей кормить! Это — нижнюю палату. А верхнюю палату посадить в горы — туда, где наши ополченцы сидят, — да заставить их пулять в нижнюю палату. Я бы тогда на них посмотрел, на скотов толстомясых! Они бы тогда войну прекратили бы за одно заседание…

По мнению Шапи и его кунаков, война будет длиться бесконечно долго, потому что она калечит только определенную категорию людей, которая веса в политическом аспекте не имеет, а остальным категориям, которые имеют вес, эта война нужна.

— Вот по телику постоянно ругают федералов, — заявил Шапи. — Что-де, они не могут уследить за маневрами боевиков, несвоевременно принимают меры по пресечению их действий, и так далее. А ведь это в корне не правильно! Тут вот в чем дело…

Пространные измышления Шапи по этому поводу можно вкратце свести к следующему: «духа» никто не собирается ловить, он народный герой и подавляющим большинством населения Ичкерии воспринимается как защитник интересов своего народа.

«Дух» может оставить автомат в горах (а может и не оставлять!), спуститься в родное село, надеть цивильный костюм, положить в карман свой настоящий паспорт и поехать, куда пожелает. Его никто не станет задерживать, хотя все знают, что он — «дух».

Единственная неприятность, которая может с ним произойти, — это если на каком-нибудь из федеральных блок-постов старшему группы досмотра взбредет в голову оголить его плечи. Обнаружатся хронические синяки от приклада оружия. В этом случае «духа» отвезут на «фильтр» и будут там с ним разбираться.

Однако с «фильтра» боевик обязательно попадет в руки правоохранительных органов Чечни. Таков порядок. Если, положим, «дух» в розыске или в чем-то сознался, то после производства предварительного расследования его должны передать в ведомство территориальных органов.

Попав в это ведомство, боевик очень скоро вернется домой. Даже если среди представителей этих самых органов найдутся службисты, по каким-либо причинам пожелавшие довести «духа» до тюрьмы, им очень скоро придется отменить свое скоропалительное решение. Во-первых, эти сотрудники, как и все нормальные люди, хотят жить и имеют плохо защищенные семьи; во-вторых, платят им, как и всем правоохранительным сотрудникам России, очень мало, а у боевиков денег куры не клюют; в-третьих, «дух» борется с захватчиками, с оружием в руках ступившими на ичкерскую землю, а любой грозненский мент — тоже чеченец. Для подавляющего большинства «чехов» боевик — народный герой. Получается замкнутый круг…

Итак, «дух» — народный герой, а вовсе не «оторванный от социума», как утверждают некоторые высокие начальники. Он может воевать беспредельно долго, пока не умрет от старости или от пули федерала. Опустится, отдохнет, опять подымется и так далее — при всеобщей поддержке и любви своего народа. Если боевика все же завалят федералы, на смену ему тут же встанет новый — каждый чеченский пацан мечтает посвятить свою жизнь борьбе за независимость Ичкерии и (пожалуй, самое главное) получать за эту борьбу хорошие деньги.