— Не вой, урод, а то съем, — предупредил я придурка и силком содрал с него рубашку. Выть Рустем тут же перестал (дисциплинированный дебил), однако погнал скороговоркой молитву, закрывая лицо левой рукой, а правую скорбно вздевая к бездонному небу.

— Вот сволота! Прям как мулла читаешь — даром что олигофрен! — восхитился я и счел нужным прояснить ситуацию:

— Э, придурок! Заткнись совсем, чтоб я тебя не слышал. Понял?! Живой я, живой. Ясно? Это Ваха умер, он у вас во дворе лежит в бочке. Или сидит, один хрен. Понял, нет?

— Понял, понял, — неожиданно быстро ответил завхоз, прекратив причитать. — Ты живой, а Ваха — мертвый, в бочке лежит.

— Ну и ладушки, понятливый ты мой, — констатировал я, похлопав Рустема по щеке, и шутливо ткнул его автоматом в живот. — Тогда снимай штаны, сволота.

Покосившись на ствол, Рустем покраснел, как пожарный щит, тяжко вздохнул и стащил брюки. Отогнав его на пять метров и уложив на землю лицом вниз, я быстро облачился в завхозово шмотье, порадовавшись, что уродился отнюдь не амбалом, и заставил Рустема одеть мои зловонные вещи.

Пока он с отчаянной гримасой на лице экипировался, я содрал с сиденья «запора» чехол, вымочил его в бензине, тщательно протер открытые участки кожи на своем теле и вымыл кроссовки. И тут же стал ощущать себя более-менее нормальным индивидом на фоне воняющего завхоза.

— А теперь прокатимся до дурдома, — предложил я завхозу, дружески потыкав его стволом автомата под ребра.

Спустя 10 минут «запор» заехал в гостеприимно распахнувшиеся ворота психбольницы. На удивленный жест дебилообразного мужика в полосатой пижаме, отворявшего ворота, завхоз по моему совету сердито махнул рукой — дескать, не твое дело, идиот.

Доктор Али не был готов к моему воскрешению из мертвых. Онсосредоточенно что-то писал в своем кабинете и, когда мы с Рустемом под ручку возникли в дверях, досадливо отмахнулся, не поднимая взгляда от бумаги, буркнув сердито:

— Занят. Позже…

— Позже может не получиться, — посетовал я, сожалеюще покачав стволом автомата. — Позже я буду занят. Так что давай сейчас.

Сказать, что доктор удивился, — это примерно то же самое, что после того, как вас случайно переехал локомотив, скромно сообщить, будто вы испытали некоторое неудобство, переходя через пути.

Али разинул рот, наполовину сполз под стол и, схватившись за сердце, судорожно заглотнул большую порцию воздуха. Затем он громко икнул, сдублировал заглот и выставил обличающий перст в мою сторону.

— Ты… Ты??? Ты, ты-ы-ы… — Он погрозил пальцем и опять икнул. — Ты не можешь… Ты не должен…

— Заткнись, док, — прервал я суматошное бормотание, приближаясь к столу совместно с Рустемом, хилое запястье которого цепко сжимала моя левая рука — на всякий случай. — Лучше вот что скажи: ты кому еще, кроме бандитов, говорил о том, кто я такой, а?

— Иккх! — Доктор в последний раз икнул и немного успокоился. — Никому. Никому не говорил, не успел.

— Очень приятно, — сообщил я. — Тогда живо к выходу. Мы на твоей машине нанесем ответный визит моим ночным приятелям. Тебе напомнить, что я хорошо стреляю из всех положений, а пуля калибра 5, 45 делает в теле рваные раны?

— Нет, нет — что ты!! — поспешил заверить Али. — Что ты, что ты… Я сам, все сам. Ага, сам…

Мы покинули кабинет и без приключений погрузились в докторскую «Волгу». Я вежливо залез на заднее сиденье, предоставив Рустему возможность усесться за руль, а доктору — занять почетное место рядом с вонючим завхозом.

Дебил, что нас впустил, без вопросов растворил ворота, еще раз придурковато покосившись на Рустема. Вскоре «Волга» уже вовсю пылила по грунтовке, ведущей к Хамашкам.

Я упер ступни ног в спинки передних сидений, чтобы неуравновешенный Рустем случаем не притормозил бы резко где-нибудь на спуске с целью отобрать у меня автомат, и рассеянно размышлял о грядущем.

Пытать доктора не было необходимости. Он наверняка не врал, утверждая, что никому не сказал о том, кто я такой, и о нашем с британцем существовании вообще. Тут схема предельно проста: доктор дал команду верному псу Рустему втихаря смотаться куда надо и сообщить, что появились клиенты, один из которых — сильно плохой. Делиться этой информацией с кем-либо еще было не в его интересах: по великой Ичкерии пачками разгуливают мелкие банды, которые занимаются похищением людей и тривиальным грабежом. Такое интересное сообщение моментально ушло бы в другие руки, и докторский гонорар за наводку накрылся бы медным тазом. Насчет этого я мог не волноваться.

Вообще, если рассуждать отвлеченно, исключив себя из системы этих отношений, доктор молодец. Мужик крутится, как умеет; он, собственно, особенно и не виноват, что соорудил у себя в больнице публичный дом, торгует славянками, всячески привечает «духов» и сдает бандитам останавливающихся у него путешественников. Это даже нельзя отнести к порокам, потому что все «чехи» так устроены.

Дело не в этом. Как особи из разряда горцев, они оба — доктор и Рустем — мне даже некоторым образом импонировали. Оба шустрые, неплохие ребята, один, правда, дебил — но это так, нюансы. Оба радушные и по-своему добрые. Ну, подумаешь, сперва продали мою жену какому-то заезжему самцу, а затем меня самого — бандитам. Это так, рабочие моменты, не стоит заострять особого внимания…

Я рассуждал не об этом. Мне предстояло отправить на тот свет этих парней — оставаясь в живых, они несли в себе угрозу осуществлению моего плана…

Итак, мне предстояло решить, каким способом можно убить впереди сидящих в машине людей, чтобы это не выглядело как подлый расстрел безоружных гражданских лиц. Пусть об этом никто не узнает. Это нужно не для протокола, а для меня самого. Одно дело — Беслан и Ахмед: они вполне самостоятельные и сформировавшиеся «духи» — до мозга костей «непримиримые», которых я обманул и ликвидировал в процессе разведоперации. А доктор и Рустем — они обычные чеченцы…

— Что молчишь? — поинтересовался Али после некоторой паузы и обернулся ко мне, положив локоть на спинку сиденья. — Тебе что — неинтересно, кто эти люди, откуда, как вообще все произошло… А?!

— Не-а, неинтересно, — согласился я, скорчив безразличную гримасу. — Что тут интересного? Обычная банда: десяток стволов, похищение людей с целью выкупа, грабеж и так далее. Скучно и тривиально, ничего интересного. Вот если бы они были зомби, а ты управлял бы ими на расстоянии — тогда да, тогда я бы сильно заинтересовался!

— Ясно… Ясненько, — доктор слегка потух взором и озадаченно поскреб бороду. — Ну, а насчет того, что…

— И это тоже ясно, — лениво оборвал я Али. — Ты меня смутно припомнил, а потом проконсультировался со своим завхозом. И окончательно уверился в том, что под личиной помощника журналиста скрывается не тот, кто надо. Ну, сообщили подельникам своим — и всех делов. Только сглупили маленько, с чем вас и поздравляю! Надо было, как это вы обычно делаете, башку мне отрезать и свезти под Старый Мачкой Зелимхану Ахсалтакову. Тут же совсем рядышком. Ахсалтаков за мою башку дает 50 тысяч баксов. Не так чтобы уж очень круто, но вполне нормальная сумма — я так считаю. Мне, например, за такие бабки пять лет надо молотить, не вылезая из командировок. Так что прогадали вы, ребята, 50 кусков выбросили в скотомогильник. Ха!