средствами производства и контролирующее финансовые потоки, бросило большинству смехотворную подачку в виде права раз в несколько лет принять участие в абсурдном ритуале опускания бюллетеней в урны. Вера в то, что это право позволяет большинству действительно участвовать в управлении государством, в наше время не более логична или разумна, чем вера наших предков из каменного века в то, что жертвоприношения идолам приносят дождь.

В зале послышались смешки, с неаполитанской галерки раздались первые нестройные хлопки.

– С тех пор как мы называем себя социалистами, – невозмутимо продолжал Бордига, – мы ставим себя выше парламентской демократии со всеми ее мистификациями. Никогда коллективный интерес в освобождении пролетариата не будет реализован через механизмы представительной демократии. Россия, а за ней и Венгрия, уже указали человечеству путь, и пусть ренегаты из Второго интернационала обвиняют большевиков в необакунианстве и анархо-синдикализме – мы отметаем эти обвинения! Большевизм – это именно та доктрина, которой мы, убежденные марксисты, следовали всегда, еще до событий в России, и именно поэтому мы со всей ответственностью отвергаем навешиваемый на нас ярлык подражателей российскому феномену. И даже если наши славные товарищи из России опередили нас, если их триумф гораздо прекраснее и выше нашей повседневной работы, это нисколько не изменяет наших политических ориентиров. Это значит, что если бы пролетариат Италии смог взять власть в свои руки до них и вне зависимости от событий в России, то наша партия действовала бы абсолютно идентичными методами, использовала бы те же формы действия, которые большевикам посчастливилось реализовать в Советской России!

Антонио, размышлявший над пламенными словами, доносившимися со сцены, вздрогнул от внезапно раздавшегося шума. Зал взорвался аплодисментами, от которых сотрясалось старое здание театра.

– В Италии неизбежно повторится та же ситуация, что и в России, где большевики были вынуждены разогнать Учредительное собрание. Кто-то из выступавших говорил, что социализм – это доктрина свободы. Нет ничего более далекого от истины, чем эта идеалистическая сентенция, отдающая душком буржуазного либерализма. Социализм – это доктрина классовой борьбы, стремящейся к справедливости и свободе для трудящегося класса, а значит, он всегда должен осознавать, что у правящего класса должны быть отняты права и свободы, позволяющие эксплуатировать других людей! Таков наш основной аргумент против демократии. Сегодня мы призываем наших товарищей реформистов не уклоняться от дискуссии, после того как результаты участия партии в парламентских выборах окажутся очевидными. Выдвижение наших кандидатов в парламент ставит партию в крайне двусмысленное положение. Вся наша пропаганда оказывается напрасной, когда мы призываем массы принять участие в процессе демократических выборов. Вы говорите, что большевики участвовали в выборах в Государственную думу, но когда это было? С тех пор произошли грандиозные события, коренным образом изменившие ситуацию. С тех пор наши товарищи, большевики, разогнали демократический парламент штыками Красной гвардии. И они совершенно правы, потому что сегодня участвовать в выборах означает открыто сотрудничать с правящим классом!

Антонио опять вздрогнул, потому что здание театра снова сотрясалось, но на этот раз от свиста, топота и негодующих возгласов. Он видел, что с этого момента Амадео было трудно говорить, потому что некоторые из присутствующих продолжали возмущаться и разговаривать между собой, намеренно мешая оратору закончить, но тот был явно намерен мужественно завершить свою речь.

– Кричите, кричите, создавайте весь гвалт, какой сможете, но я уже могу вам сообщить, что правительство поддержит некоторых из кандидатов ИСП на выборах, и мы знаем каких.

– Уезжай к себе в Неаполь! – крикнул чей-то голос с отчетливым бергамским акцентом, и крик был подхвачен.

– Вали домой, деревенщина, землекоп! Бу-у-у-у!!!

– После выборов, когда вы пошлете своих кандидатов шушукаться в коридорах парламента, когда они поймут, что их голос нужен кому-то из министров, и они решат, отдать его ему или нет, на них ляжет вся тяжесть ответственности за действия правительства в любом случае, а это и есть классовый коллаборационизм, нравится вам это или нет. Правящий класс, стремящийся к сохранению своего господства, заинтересован в функционировании парламента, чтобы избежать таких сюрпризов, как в России. Вот почему текущая имитация борьбы между премьер-министром Нитти и фашистами вовсе не подразумевает выбора между войной и миром. Когда миланским и генуэзским промышленникам это понадобится, войну объявит сам синьор Нитти. Фашисты уже проходили в прежнюю Палату по индивидуальным спискам в качестве независимых кандидатов. Там они сформировали националистическую фракцию с некоторыми из социалистов, радикалов и прочими. Теперь, благодаря избирательной реформе Нитти, они будут исключены, потому что за их плечами нет организованной партии, но, поверьте, такая партия в скором времени появится. Это лишь маневры, типичные для представительной демократии. Вместо них Нитти включит в Палату нескольких депутатов от ИСП, ему это абсолютно ничем не грозит. Самым хитроумным навыком управления парламентской демократией является не столько способность выигрывать большинство голосов, сколько умение искусственно выбирать или фабриковать себе оппозицию. Только на руинах хрупкого здания парламентской демократии пролетариат сможет построить новый социальный порядок, и это станет наивысшим завоеванием коммунистической революции!

Сначала неаполитанская галерка, затем вся аудитория взорвалась настоящим шквалом одобрительных оваций. Через пару дней Бордига уезжал к себе в Неаполь истинным триумфатором, провожаемый на перроне восторженной толпой. Он не смог повлиять на основные стратегические решения партии, но одержал важную моральную победу.

За сорок минут до него на туринском поезде отбыла делегация «Нового порядка». В вагоне они разговорились с пьемонтским земляком, проголосовавшим за фракцию Бордиги. Тот признался, что отдал им свой голос под воздействием раздражения, которое у него вызывали кандидаты от ИСП в парламент.

– Вот видите! Видите! – воскликнул Анджел о Таска. – Бордига сеет разногласия и жнет поддержку для своей фракции, основанную на неизбежных противоречиях избирательного процесса. Это поверхностная, сентиментальная, эфемерная поддержка, которой суждено в лучшем случае помочь ему возглавить сектантское течение, но он никогда не сможет завоевать массы!

– И все же, я бы не стал отказывать Амадео в последовательности, – задумчиво ответил Антонио. – Возможно, это самый последовательный товарищ из всех, кого я когда-либо встречал в жизни.

– А проку-то с этого, – пожал плечами Анджело, недовольный, что Грамши не разделяет его чувств. – Вместо того, чтобы хоть раз оказаться правым вместе с товарищами, этот упрямец всегда предпочитает оказываться неправым в одиночку.

– В этом я согласен с тобой, Анджело, ты абсолютно прав, – кивнул Антонио. – Единство нашей партии для меня важнее любых разногласий, какими бы принципиальными они ни были.

В этот момент он уже обдумывал строчки из завтрашней редакторской передовицы: «Когда Бордига и реформисты смогут сотрудничать хотя бы в одном из ста пятидесяти тысяч отделений нашей партии, тогда единство партии станет реальностью и силой,