— Конечно, не нравится. Никто ведь не рассказал тебе, как вести себя в таких ситуациях. — Я издаю, как мне кажется, саркастический смешок, хотя вышло не очень похоже.

— Говорю же. Я училась у лучших.

— Неправда. Пусть я и не так долго в браке, как наша счастливая пара, но мы с Шоном вместе уже пятнадцать лет, и я училась правильно ссориться с ним точно так же, как училась правильно ссориться с сестрой и с соседкой в колледже. Пару раз это было даже с Сеси.

Увидев мое удивление при последней фразе, она пожимает плечами.

— Ее витрина могла тогда победить. Дело в том, что… иногда ссорятся не потому, что хотят уйти, а потому, что хотят остаться. Чтобы все выяснить, надо пытаться; иногда это больно, но если хочешь быть с человеком, без этого не обойтись.

В моей приборной панели вспыхивает искорка, как будто образовался новый проводок. Я годами ни с кем не ссорилась и подавляла малейшие признаки недовольства. Даже с парнями, с которыми, так или иначе, расставалась: один лгал мне, что не курит, а сам курил по ночам, другой договаривал за меня каждую фразу, а третий подозревал в измене. Не то чтобы я жалею, но я ни разу не попыталась обсудить проблему прямо. Гораздо хуже мысль о друзьях из Манхэттена и Бруклина — включая Лашель с Сесилией, — от которых я отдалилась. Все же у меня была Сибби. Сибби, которая знала все мои недостатки и с которой мне не надо было ссориться.

Правда, сейчас надо, думаю я, выпрямляясь на стуле. Вдруг я шокирующе резко отрезала. Я должна поругаться с Сибби, если хочу остаться с ней друзьями после переезда. Должна развивать конфликт с Ларк, если хочу стать ее подругой.

И должна поставить точку в ссоре с Ридом — и сделать это правильно, — если хочу, чтобы мы…

Хочу, чтобы мы стали больше, чем друзьями.

Это нелегкое открытие. Даже при мысли об этом — больше конфликтов, больше вероятности все испортить — у меня потеют ладони и слабеют пальцы.

Мельком вспоминаю свой рабочий стол: свалку тщетных попыток прошлой недели. Карандаш в руке будто весил тысячу килограммов.

— Пытаться, — повторяю я, голос звучит недоверчиво и подозрительно.

— Послушай, Мэг, — говорит Лашель, уловив мой тон. — Разве ты приехала в этот город, освоила леттеринг и открыла свое дело, потому что ты слабая? А твои клиенты любят тебя и доверяют тебе тоже поэтому? Ты училась находить с людьми общий язык. Ты точно можешь научиться обратному.

Это частично комплимент, частично указание, и Лашель выразила его с твердой уверенностью человека с хорошим опытом разбираться во всем от боли в спине и оформления витрин до глубин эмоциональной травмы человека. Она взглянула на часы, глаза ее тут же округлились.

— Черт. Мне пора, — говорит она.

Я рада мелочам, которые продлевают этот вечер: оплата счета, прощание с Сесилией и Сюхеем. Так у меня есть время осмыслить слова Лашель, продумать план действий, проникнуться хрупкой надеждой.

Мы с Лашель выходим из ресторана, она отправляет Шону короткое сообщение, что уже едет домой. А потом смотрит на меня и говорит:

— Думаю, надо ему позвонить.

Хрупкая надежда исчезает. Может, я и не выстроила за эту неделю план ссоры с Ридом, но я попыталась извиниться.

— Я пробовала, — признаюсь я. — Мне ответил автоответчик. Трижды.

Лашель смотрит на меня, моргая, будто представляет ту же картину, что и я — Рид видит мое имя на экране своего телефона, нажимает «отклонить». Гельветика Нойе. Холодная как лед.

— И какие сообщения ты там оставляла?

Я удивленно моргаю.

— Никаких. Мне ж не пятьдесят и на дворе двадцать первый век. Кто сейчас оставляет сообщения автоответчику?

Она смеется:

— Разумно. Но думаю, надо еще попробовать. — Она машет таксисту подъехавшего Uber, чтобы припарковался у обочины. — Может, он любит автоответчик, вот что с ним не так.

Она уезжает, а я еще недолго стою под козырьком ресторана, думая, не поздно ли звонить в полдесятого вечера в пятницу. Я, несомненно, снова попаду на автоответчик, но в этот раз полностью послушаю его сухую короткую фразу. Надо дождаться гудка, надо…

Телефон в руке звонит.

На минуту я смотрю на него, как на волшебный. Номер незнаком — наверное, это спам, но страшные размышления о кнопке «отклонить» не дают мне сбросить звонок.

— Алло?

В трубке невыносимый шум, пришлось отвести трубку от уха.

— Мэг? — женский голос старается перекричать обстановку. — Мэг Макворт?

— Да, здравствуйте, это Мэг, — стараюсь говорить достаточно громко, чтобы она услышала меня за этим шумом. Судя по всему, там кто-то кричит.

— Привет, я Гретхен, бармен, звоню из бара «Свинтус». Вы такой знаете?

— Эм… — В последнее время я нечасто веселюсь в ночных заведениях. В любом случае место с названием «Свинтус» не было бы в их числе. — В Бруклине! — выкрикивает она и называет перекресток, чтобы мне было понятнее.

— Ладно.

— Вы знакомы с молодым человеком по имени Рид?

— Да, знакома! — В отчаянных попытках лучше расслышать, я прижимаю палец к свободному уху, во мне возникло тяжелое ощущение тревоги. — С ним все хорошо?

Она смеется:

— Он в порядке, весь такой денди. Он, наверное, против, что я вам звоню, но мне кажется, он потерял телефон.

— Вот как, — вырывается у меня в недоумении. Как можно назвать Рида «денди»? Почему он в баре с названием «Свинтус»? И когда — это уже вопрос чисто эгоистического характера — он потерял телефон: до моих звонков или после?

— Я не… совсем понимаю, почему вы звоните мне?

— Ох, милая, — отвечает Гретхен, смеясь сквозь громкий звон льда в стакане. — Он только что попытался оплатить счет вашей визиткой!

♥ ♥ ♥

Не в таком антураже я представляла себе свою первую ссору.

«Свинтус» — это счастье туриста: зазывный бар с причудливой тематикой и кучей народу. Как ни странно, встреть мы с Ридом его фасад на прогулке, обязательно сфотографировали бы — белая кирпичная стена с надписью жирным черным шрифтом, отброшенной по градиентной диагонали, грубым, но забавным наброском свинки, самые вкусные части обведены контуром и обозначены тонким курсивом с засечками. Над арочным проходом в стене изогнутая надпись «Биргартен» указывает на внутренний дворик, где вьются и поднимаются в воздух клубы дыма от гриля.

Но все, что не касается шрифтов этого заведения, подсказывает: мы с Ридом вряд ли бы зашли внутрь. Судя по всему, в этом «Биргартене» человек сто, и все одеты примерно одинаково: мокасины на голую ногу, укороченные брюки цвета хаки, рубашки в пастельных тонах. Я чуть ли не проверила геолокацию в телефоне, на случай, если вдруг телепортировалась из Бруклина на вечеринку какого-то братства в колледже.