Я замираю с открытым ртом, лицо горит. Снова слишком много. Я раскрылась в другом измерении — и в животе вернулось подташнивание.

— Мэг, — мягко произносит Рид, и это сочувствие еще более унизительно. Нельзя показаться слабой.

— Ты думаешь, сложно понять людей в этом городе, — говорю я так громко, что кто-то даже обернулся. — Но это не их вина, а твоя.

Осознание приходит почти сразу. Это прямой удар, худшее, что я могла ему сказать. Думаю, как Кэмерон так же больно ранит Ларк обидными словами. Думаю о родителях. О себе.

Несколько секунд мы стоим молча, пытаясь осознать шок.

— Может, стоит закончить эту прогулку, — произносит он наконец.

— Рид, постой… я неправильно выразилась. — Слова такие острые, что разрезали меня надвое.

Он приподнимает голову, чтобы осмотреться. В парке людно, солнце еще не село.

— Ты доберешься домой одна?

Я киваю, все еще в шоке. Не смогла бы улыбнуться даже через силу.

Вдруг, когда он разворачивается, я во второй раз за день — или в третий, четвертый, уже не понять — делаю резкое движение. Вытягиваю руку и хватаю его. Понятия не имею, что случилось — может, я резко отскочила назад в испуге или он заколебался, или между нами прошла волна электрического тока, — но стакан Рида опрокинулся, горячая жидкость залила руку по самый локоть. Запачкала белоснежную ткань рубашки.

Стакан еще катится по земле, а Рид уже рывком расстегнул пуговицы рукава. На лице его застыла немая боль. Я так близко, что чувствую жар от горячей жидкости на его коже.

— О боже! Прости меня!

Я ставлю смузи на землю, беру пиджак с его руки, пока он не упал. Рид задирает горячий рукав рубашки до локтя.

— Рид, — говорю я, прерывисто дыша. Спрятать волнение не получается. — Что случилось?

Ведь то, что я теперь увидела, не может быть просто ожогом от горячего чая. Сбоку предплечья, которое я так жаждала увидеть, от запястья к сгибу локтя тянется ярко-красное пятно. Сейчас оно намокло от чая, но совершенно точно можно сказать, что оно было здесь и раньше — сухим, зудящим неприятным и очень, очень болезненным. Я поднимаю взгляд на Рида. Он стоит с холодным, суровым выражением лица. Протягивает руку к пиджаку.

— Не имеет значения.

— Как это не имеет? Ты видел…

— Это не имеет значения. Обострение псориаза. Я уже привык. — Он напряженно надевает пиджак. Конечно же — вряд ли приятно натягивать одежду швами внутрь через мокрую ткань.

Я смотрю так внимательно, что вижу, как он едва морщится, продевая руку.

— Рид.

— Молчи, — отвечает он. В воображении я вижу двустворчатую дверь: на одной ее половине буквы М-О-Л, а на другой Ч-И. Узкий просвет между ними все уменьшается, пока дверь не захлопывается у меня перед носом.

Он наклоняется, подбирает пустой стакан и кратко кивает на прощание.

Я не успеваю что-либо сказать, чтобы остановить его, — он уходит.

— Это все парень, да?

Лашель буквально крикнула на меня за столом в любимом местечке Сесилии неподалеку от магазина — веганском ресторане, где подают органические коктейли, a меню пестрит изобилием кейла. Вечер пятницы, в ресторане полно постоянных гостей и тех, кто пришел поздравить Сесилию с мужем Сюхеем с годовщиной свадьбы. Я пришла в это потрепанное и тесное место с полной решимостью уйти самое больше через час, чтобы вернуться к безотлагательному делу: с грустью пялиться на пустые страницы. Но, когда на меня обрушилась многолюдность, гул голосов, шипение жарящихся овощей на фоне и проникающий в зал вкуснейший пряный аромат еды, я улыбнулась и ощутила укол тоски по Риду.

Риду, который игнорирует меня уже неделю.

— Какой парень? — спрашиваю я, на что Лашель швыряет в меня чипсиной из кейла.

Примерно полчаса назад, подарив Лашель и Сюхею подарок, приветливо поболтав с гостями, я стала постепенно продвигаться к выходу, к тихой безопасности своей квартиры. Сибби сегодня у Элайджи, наверное, открывает адвент-календарь дней «До моего переезда от Мэг», к тому же мне очень надо прибрать бардак в моей комнате — знаки вновь наступившего ступора буквально повсюду: на полу комки бумаги, по столу разбросаны недоделанные наброски, маркеры не расставлены в стаканчики по цветовой гамме, а валяются вперемежку.

Но тут меня засекла Лашель — и зачем я только надела платье с золотистыми мордочками Hello Kitty? — и указала на свободный стул за своим столом.

— Ты останешься со мной, Мэг, — сказала она. — Я не пойду домой, пока дети не лягут спать, а ты единственный знакомый мне здесь человек, кроме Сеси, с кем можно час-другой поговорить.

Это вполне логично, так что вместо самовольной ссылки, куда я загнала себя на несколько дней, я решила остаться здесь. Устроившись, я ощутила прилив благодарности Лашель за очень долгую историю про ее очень пассивно-агрессивную сестру. Ко времени заказа второго коктейля я уже думала: «Что ж, это лучше, чем грустить».

Но теперь… теперь к одной Hello Kitty на моем платье прилипла кейловая чипсина, а Лашель выглядит так, будто знает, о каком именно парне идет речь. Мой план на грусть смеется надо мной за то, что я его отменила.

— С которым ты была на свидании в прошлом месяце.

Я отлепляю от себя кейл.

— Это было не свидание.

— Ладно. Но парень-то был? — Она довольно улыбается. — Я так и знала, что что-то не так, когда ты зашла на неделе за канцелярией.

Я вздыхаю, смиряясь. Хочу сказать: «Мы просто друзья», — но безнадежно закрываю рот. Вряд ли нас с Ридом можно так назвать.

Теперь.

— Вряд ли у нас что-то выйдет. — Это уже точнее. У нас с Ридом ничего не выйдет, что бы это ни было. Последние семь дней молчания тому доказательство.

— Он живет в центре, — добавляю я, считая это за достаточное объяснение для Лашель которая думает, что для поездки с Манхэттена в Бруклин надо оформлять загранпаспорт.

Не сработало.

— Да, препятствие нехилое, учитывая развитую транспортную сеть. Так в чем все-таки дело? Он безработный? Живет с родителями? Оу, он музыкант?

Я улыбаюсь от последнего предположения, воображая Рида с гитарой.

— Нет, ничего из этого. Он работает на Уолл-стрит.

Лашель комично округляет глаза.

— Надеюсь, ты с ним только на людях виделась, — говорит она, явно имея в виду тот день, когда мы встречались на Променаде. — Просто ужасно, если у меня на совести будет твоя насильственная смерть от рук банкира. Моя знакомая встречалась с парнем, который хотел, чтобы она одевалась как та синяя деваха из комиксов. Он предлагал платить ей за то, чтобы она красилась синей краской, накладывала чешую и все такое.