— Угу. Ты где?

— Как дела?

— Нормально! Ты где, Рос?!

— Кир… я не хочу говорить о Вальдире, — с сокрушенным вздохом сказал я. — Ну не хочу, понимаешь?

— Да к лохрам Вальдиру! Мне Влас уже отзвонился и сказал, что ты не хочешь об этом говорить!

— Какой Влас… прыткий.

— Ты где?

— Да зачем тебе…

— Рос, ты что, тупой?! Я просто хочу к тебе! Не понимаешь?! Плохо мне!

— Опять наркота?! Ты завязывай!

— Рос! Ты…

— Все-все. Че кричать-то? Неудачно пошутил, извини. Я в городском парке, кушаю мороженое и смотрю на уток. Перед самым прудом.

— Сейчас буду!

— Одна? — чересчур поздно поинтересовался я.

— Нет, блин, с кучей свидетелей! Я с тобой и одна разберусь! Только никуда не девайся!

Короткие гудки отбоя, и я вновь вернулся к мороженому… от которого осталась только липкая деревянная палочка. Вот и покушал Ростик мороженко…

Какого лешего я сказал Кире, где нахожусь? И какого лешего я продолжаю здесь сидеть? Что со мной творится? Разберется она со мной… хм…

И кое-что еще — с какого перепугу Влас отзвонился и доложил Кире о разговоре со мной? Причем с такой невероятной быстротой…

Машинально выбросив остатки мороженого в мусорную урну, я выудил из кармана носовой платок и старательно принялся оттирать пальцы от липкой сладости.

— Ростислав?

Круто обернувшись, я уткнулся взглядом в высокую и светловолосую девушку, смотрящую на меня с неопределенным выражением лица. На стоящего рядом и аккуратно держащего ее под локоток мужика крайне интеллигентного вида внимания я не обратил. Девушку я знал. Елена. Моя бывшая жена.

— Елена? — с не меньшим удивлением произнес я. — Хм… Как твое ничего? Как маман поживает?

— Ростислав, ты же великолепно знаешь, как сильно я не люблю все эти жаргонизмы, — поморщилась Елена. — Будь добр, не коверкай русский язык.

Ну да — вся ее семья настоящие интеллигенты высокой пробы. Папа какой-то там мелкий профессор, а мать связана с древней историей. Особых денег не нажили, но апломба и высокомерия хоть отбавляй. Квартира уставлена высокими книжными полками с толстыми и внушительными фолиантами, среди которых при всем желании не найдешь красочной обложки какой-нибудь фантастической книги или детектива. И Елена истинное дитя своей семьи — и по крови и по духу.

Задумчиво цыкнув зубом, я широко улыбнулся и, разведя руками, покаялся:

— Виноват, виноват. Как дела?

— Спасибо, все хорошо, — отозвалась моя бывшая. — А это Андрей Васильевич. Мой хороший знакомый.

— Приятно познакомиться, Ростислав, — Андрей Васильевич сверкнул мне улыбкой и вновь переключился на Елену. — Искренне надеюсь, что наше знакомство перерастет в… в настоящую дружбу, Елена Игоревна.

— Куда-куда перерастет? — ляпнул я и тут же замахал руками. — Ой! Сорри! Извинтиляюсь! Че-то я погнал… Ой! Опять жаргонизмы… Ну, не буду мешать вам. Наслаждайтесь прогулкой вдоль водной глади. Правда, утки кричат отвратно, вам не кажется? Елена Игоревна, с вашего разрешения я, пожалуй, пошлепаю потихоньку. Срочно, очень срочно бежать надо, понимаете ли! Чао!

— Ростислав! — в голосе Елены зазвучали нотки раздражения, смешанные с серьезной дозой удивления.

Раньше я так никогда не разговаривал. Вообще. С тех пор как я вернулся из вынужденной поездки на Крайний Север, вел себя, как и полагает офисному работнику. Очень тихий, вежливый и спокойный парень с легкой заторможенностью в словах и действиях. Вот только это было раньше, а сейчас промерзший отморозок внутри меня активно оттаивал после глубокой заморозки. Или я просто-напросто в себя так долго приходил? После Крайнего Севера-то?

— Удачи! — кивнул я Елене и, не забыв помахать рукой ее спутнику, круто развернулся и, неспешно прошагав шагов пятнадцать, спокойно уселся на следующую свободную парковую скамейку. Уселся и вперился взглядом в поблескивающую водную гладь пруда, одновременно впитывая своей бледной кожей благодатные солнечные лучи. Хорошо… особенно если глаза прикрыть.

— Ростислав!

— Елена?! — на этот раз раздражение прозвучало уже в моем голосе. — Тебе чего?

Бывшая подошла одна. Ее верный спутник сидел на оставленной мною скамейке, не забывая, впрочем, искоса поглядывать в нашу сторону.

— Не «чегокай», пожалуйста! Ты так срочно бежал до другой скамейки? Что за детская комедия!

— Слушай, Лен, — устало вздохнул я. — Какая еще комедия? Я ушел, чтобы не мешать вашей прогулке. Поступил, как истинный джентльмен. Чего еще надо? Могу купить вам мороженого — хотите? Сладкое, холодное.

— И колоссальный вред для зубов, — фыркнула Елена и озадаченно замолкла, увидев, как мое лицо перекрутило в гримасе. — Что…

— Елен, скажи, мы ведь с тобой уже расстались да? — спросил я, растирая занывшие виски.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь…

— Мы расстались или нет?! — громогласно рявкнул я. От моего рыка Елена отшатнулась назад, а Андрей Васильевич подхватился со своей скамейки.

— Сядь обратно, Андрюша! — рыкнул я, и мужик вновь плюхнулся на скамейку. А я перевел взгляд на ошеломленную бывшую. — Лена, мы ведь расстались, да? А то у меня поганое чувство дежавю.

— Д-да. Расстались, — пролепетала Елена.

— Фух… — обрадованно выдохнул я. — А я уж перепугался… Елена, у меня к тебе одна большая и очень душевная просьба — не грузи меня этой чушью про калорийность, полезность, холестерин, здоровую и нездоровую пищу, вред для зубной эмали и прочее, и прочее, и прочее. Лады? Я это терпел, когда мы были женаты, но сейчас… черт! Извини, Лен. Не хотел грубить, вот честное слово. Слушай, а ты сегодня великолепно выглядишь! Как с картинки журнала мод!

От столь резкой смены темы Елена опешила еще больше и, поправив прядь светлых волос, неожиданно спросила:

— П-правда?

— Ага! Очень красиво! Просто загляденье! — усиленно закивал я. — Вон твой ухажер просто слюной истекае… э-э-э… то есть горит искренним желанием установить настоящую дружбу! Так что не трать время на меня и продолжай свою прогулку, ладушки?

— Рос! — звонкий голосок донесся из-за моей спины, еще через секунду по плечу шлепнула маленькая ладошка и голос торжествующе закончил: — Попался!

— Кира, — задрал я голову. — Привет.

— Ты правда целовал звезду Лизанну Роскошную? — зловеще поинтересовалась стоящая за моей спиной девушка, перемещая ладонь с плеча на мою шею и слегка сжимая ее.

— Не я ее — она меня, — поправил я Киру, с трудом удерживая на месте расползающиеся в улыбке губы.

Черт, я по-настоящему рад увидеть явившуюся ко мне Беду. Бывает же…