– Хорошо. Каковы ваши условия?

Айко как будто засияла еще ярче прежнего. Прошагав по тропинке, выложенной пуговицами вместо бордюрных камней, она миновала шляпно-галантерейную лавку, имеющую форму цилиндра, и остановилась перед магазином дамского платья. Трехэтажный, выстроенный для лучшего обзора из одного лишь стекла, он поражал глаз всевозможными фасонами, материями и цветами – ночного смеха, утреннего солнца и даже волн, пенящихся под ногами. Каждый наряд рассказывал об удивительном приключении и имел особую цену: «то, о чем вы больше всего жалеете», «ваш самый сильный страх», «секрет, который вы не раскрывали ни единой живой душе». За одно из самых дешевых платьев просили «недавний ночной кошмар», но оно было лиловое, а этот цвет Скарлетт не выносила.

– Так вы хотите, – спросила она, – чтобы я купила себе наряд?

– Три. По одному для каждого из оставшихся вечеров.

Айко открыла дверь, но Скарлетт не переступила порог. Если человеку кажется, что за ту или иную вещь у него просят слишком мало, происходит странное: ценность товара внезапно падает в глазах покупателя. Но Скарлетт уже заглянула в книгу и знала, чего она стоит. Не было ли здесь подвоха?

– Если я накуплю себе туалетов, какая вам от этого выгода? Что вы задумали?

– Ваше нынешнее платье ведет себя как ему вздумается. Мне это не по нраву. – Айко, поморщившись, оглядела наряд Скарлетт, по-прежнему походивший на траур: на нем даже вырос небольшой темный шлейф. – Оно меняется всякий раз, когда вами овладевает то или иное чувство, но те, кто листает мою книгу, этого не понимают. Они могут подумать, будто я грешу против правды, постоянно изображая вас в новых платьях. К тому же мне не нравится черный цвет.

Скарлетт тоже его не любила. Он навевал тяжелые воспоминания. Кроме того, недурно было бы перестать зависеть от капризов собственной одежды. Однако она могла позволить себе провести на острове не более двух ночей, а значит, в третьем платье не нуждалась.

– Два. Я куплю только два.

Глаза Айко сверкнули, как черные опалы.

– Договорились.

Под звон серебряных колокольчиков девушки вошли в лавку. Не пройдя и пары футов, они увидели надпись, выложенную самоцветами: «Да обратится вор в камень». Под вывеской неподвижно, как гранит, стояла молодая женщина. Ее волосы парили в воздухе, словно на бегу.

– Я ее знаю, – пробормотала Скарлетт. – Вчера она притворялась беременной.

– Не беспокойтесь, – ответила Айко. – Когда игра закончится, она «отомрет».

С одной стороны, Скарлетт стало жаль блондинку, с другой – отрадно было узнать, что Легендо не чужд понятия о справедливости.

За исключением гранитной женщины, все, что было в магазине, искрилось магией Караваля. Некоторые изделия казались даже слишком яркими и напоминали перья попугая или подарочные свертки с бесчисленными бантиками. «Телла пришла бы от этого в восторг», – подумала Скарлетт.

Однако ее собственному платью магазин явно не нравился. Стоило хозяйке заинтересоваться каким-нибудь туалетом, оно менялось, словно говоря: «Я могу точно так же!» Наконец Скарлетт выбрала наряд светло-вишневого цвета, с многослойным подолом, до странности похожий на то, в чем она встретила первую ночь Караваля. Разве что лиф украшали не банты, а пуговицы.

Второе платье, более современного покроя, без корсета, было выбрано по настоянию Айко. Рукава открывали плечи, глубокий вырез переливался бисером цвета шампанского и орхидей – цвета соблазна. Становясь все более яркой, вышивка спускалась по слегка расклешенному подолу, который дополнялся изящным шлейфом – деталью не самой удобной, однако весьма романтичной.

– Наши платья не подлежат ни обмену, ни возврату, – предупредила продавщица – девушка с блестящими темными волосами, на вид не старше семнадцати лет.

Несмотря на бесстрастный тон, каким было сделано это заявление, по спине у Скарлетт пробежали мурашки. Что-то подсказывало ей: речь идет не только о платьях. В самой игре наступает момент, после которого ничего уже нельзя будет исправить.

Приблизившись к прилавку из полированного красного дерева, она увидела подушечку для булавок и старинные медные весы. Одна чаша была пуста, а на второй лежал груз, подозрительно напоминающий человеческое сердце. Скарлетт с ужасом представила себе, как ее собственное сердце, вырванное из груди, опустят на пустую тарелку.

– За эти платья, – продолжила продавщица, – мы возьмем ваш самый большой страх и самое сильное желание. Либо вы расплатитесь временем.

– Временем? – переспросила Скарлетт.

– Сегодняшняя цена – всего лишь два дня жизни за одно платье, – ответила брюнетка так невозмутимо, словно говорила о простых монетах.

Жертвовать четырьмя днями жизни Скарлетт не намеревалась. Не хотелось ей и разглашать свои тайны, однако ее страх и ее желание уже были использованы против нее.

– Я отвечу на ваши вопросы, – сказала она.

– В таком случае, как только будете готовы, снимите перчатки и возьмитесь за основание весов.

В отличие от других посетительниц, делавших вид, будто они не смотрят на Скарлетт, Айко наблюдала эту сцену с нескрываемым интересом. Возможно, художница для того и затеяла сделку, чтобы испытать искренность особой гостьи Легендо. Если она следила за Скарлетт с самого начала, ответы на вопросы были известны ей заранее.

Как ни удивительно, на ощупь медь весов оказалась мягкой и теплой, почти как живая плоть. Пальцы Скарлетт покрылись липковатой влагой. Продавщица скомандовала:

– Назовите то, чего больше всего боитесь.

Скарлетт откашлялась:

– Больше всего я боюсь, что с моей сестрой случится что-нибудь страшное, а я не смогу ее защитить.

Весы заскрежетали. Не веря собственным глазам, Скарлетт увидела, как чаша с грузом поднялась, а пустая чаша опустилась, и они чудесным образом выровнялись.

– Превосходно, – сказала продавщица. – Можем двигаться дальше. – (Скарлетт убрала руки, и весы вернулись в прежнее положение.) – Теперь снова возьмитесь за них и назовите мне свое самое сильное желание.

На сей раз пальцы Скарлетт не вспотели, хотя весы опять показались ей живыми, и ощущать это было неприятно.

– Больше всего на свете я хочу отыскать свою сестру Теллу.

Весы вздрогнули и тихонько зазвенели цепями, но чаши не сдвинулись с места.

– С ними что-то не так, – предположила Скарлетт.

– Попробуйте еще.

– Больше всего на свете я хочу отыскать свою младшую сестру Донателлу. – С этими словами Скарлетт стиснула ножку весов, но результата не последовало. Она сжала руки изо всех сил, однако теперь весы даже не шелохнулись. – Найти сестру – это единственное, чего я хочу!

Продавщица состроила гримасу:

– Сожалею, но наши весы не лгут. Вы должны дать другой ответ или же расплатиться двумя днями жизни.