Я даже перстень прижал к груди в надежде, что это поможет Карриану принять верное решение. Мысленно пожелал ему отдыхать и развлекаться. Совершенно искренне понадеялся, что мы сегодня решим хотя бы одну проблему. Однако, как только губы графини дель Нарриа коснулись губ его императорского величества, с Каррианом что-то произошло. Он буквально заледенел от одного-единственного прикосновения и вместо того, чтобы обнять прильнувшую к нему красивую женщину, наоборот, резко отстранился. Его лицо опасно побледнело. Глаза снова стали похожи на два провала в бездну. В ауре опять начало твориться драхт знает что. А перстень на моей груди полыхнул таким жаром, что я с тихой руганью выметнулся из-за кустов и кинулся императору на помощь.

– Простите, леди, вам лучше уйти, – скороговоркой проговорил я, в несколько прыжков оказавшись возле фонтана. – Его величеству нездоровится. У него жар.

– Что п-происходит? – непонимающе отступила графиня, с испугом глядя на изменившееся лицо императора. А потом заметила, как заклубилась вокруг него просачивающаяся прямо из ауры чернота, и отшатнулась. – Тал милосердный!

– Уходите, ваше сиятельство, быстрее! – резко бросил я, сдирая с себя перчатки. И, не дожидаясь, когда графиня исчезнет, испытанным жестом приложил сразу обе ладони к щекам императора.

От прикосновения меня на мгновение опалило чужими эмоциями.

Гнев… раздражение… досада… злость…

Император снова потерял над собой контроль. Но почему? Из-за какого-то дурацкого поцелуя?! Черт возьми! Ну неужели на него так действует этот проклятый перстень?!

Одно хорошо – на этот раз злость была направлена не на меня, поэтому плохо я себя не почувствовал. Напротив, чужая энергия стала еще вкуснее. И я почти открыто наслаждался, впитывая то, что для простого дарру представляло смертельную угрозу.

Наконец, в глазах у императора прояснилось, а его аура снова посветлела.

– Мар? – хрипло выдохнул он, с трудом сфокусировав на мне взгляд.

– Все хорошо, ваше величество, леди не пострадала. Ваша магия тоже успокоилась. Внимания вы к себе не привлекли. Я слежу.

У Карриана словно стержень выдернули. Он неожиданно сгорбился, отступил, после чего буквально рухнул на бортик фонтана и, опустив голову, уронил:

– Хорошо.

Я в кои-то веки почувствовал себя неловко и совершенно не понимал, что предпринять. Видеть императора слабым я не привык. А сейчас ему было трудно. Он оказался растерян, огорчен и изрядно встревожен тем, что произошло.

Правда, длилась эта слабость всего несколько мгновений. Почти сразу его величество встряхнулся, снова нацепил на себя бесстрастную маску, поднялся на ноги, одарил меня нечитаемым взглядом и, прежде чем уйти, сухо бросил:

– Завтра мы уезжаем. Проследи, чтобы все было готово к отъезду.

Уже поздно ночью, глядя, как Карриан беспокойно ворочается в постели, я с досадой подумал, что Тизар прав: идея подогнать его величеству любовницу и впрямь была дурацкой. Более того, когда я рассказал «дядюшке», что произошло в саду, он сперва долго ругался, а потом так же надолго задумался.

– Я не знал, что все настолько плохо, – уронил он после почти десяти минут напряженного молчания. – Похоже, магия перстня не потерпит рядом с императором другую женщину, кроме той, что уже была выбрана. Пока кольцо спокойно лежало в храме, Карриан мог себе позволить иметь фавориток. А теперь…

Да. Теперь у нас появилась другая проблема – император опять маялся бессонницей, но из врожденного упрямства не собирался ни о чем просить. Дверь в спальню он и на этот раз велел не закрывать, поэтому мне все было прекрасно слышно и видно. А поскольку с того момента в саду перстень на моей груди так до конца и не остыл, то в придачу я еще и отголоски чужих эмоций чувствовал, что тоже не способствовало хорошему настроению.

Тизар, когда я сожалением признал, что придется отказаться от мысли найти Карриану другую женщину, лишь удрученно кивнул. И предположил, что, скорее всего, сегодня я спас графине жизнь. Если бы у императора была чуть хуже выдержка, магия перстня могла ее убить. А если бы я не забрал эту самую магию себе, то и у его величества могли появиться проблемы со здоровьем.

«Интересно, ты знал об этом, твое величество, когда увольнял секретаршу? – подумал я, сидя на кушетке и размеренно водя грифелем по бумаге. – Но не был уверен, что не поддашься соблазну? Себя пожалел? Или просто не захотел никого убивать?»

Император, естественно, не ответил. Да он бы в любом случае ничего не сказал, даже если бы я спросил напрямую. В отношении некоторых вещей Карриан оказался на редкость скрытен и упрям до тошноты. А в отношении себя самого даже перед угрозой конца света, наверное, не позволил бы сообщить ничего лишнего. В частности, вот сейчас… казалось бы, ну что ему стоило приказать? Не попросить – банально приказать. Мол, Мар, поди сюда и усыпи меня на фиг. Но нет. Мы же гордые!

Услышав, как в спальне снова скрипнула кровать, я со вздохом отложил рисунок, подошел к двери в спальню и сделал то, о чем меня бы никогда не попросили. После чего вернулся на кушетку, еще немного порисовал, а затем тоже решил вздремнуть, благо время и возможности для этого имелись.

Проснулся я незадолго до рассвета. Первым же делом проведал его спящее величество, порадовался нормальному цвету его ауры и, пока Карриан досматривал последние сны, успел немного размяться и привести себя в порядок. Выбравшись из душа, отключил императора от «успокоительной» нити, переоделся в чистое и вышел заказать ему завтрак. А когда вернулся, то обнаружил, что император успел не только встать, умыться и одеться, но еще и изволил проявить любопытство. Более того, всерьез заинтересовался моими ночными художествами и теперь, стоя посреди кабинета, один за другим просматривал оставленные на столе рисунки.

Когда я вошел, Карриан до того увлекся, что не заметил моего появления. А когда я подошел поинтересоваться, что же именно так его увлекло, то обнаружил, что император, как завороженный, рассматривает один из рисунков: на бумаге была изображена метель и белый волчонок, свернувшийся клубком вокруг крохотного, похожего на солнце, огонька. Или упавшей звезды? Причем Карриан с таким странным выражением смотрел на этот самый огонек, что у меня, ей богу, екнуло сердце.

– Что это? – тихо спросил его величество, наконец-то заметив мое присутствие.

Драхт! Неужели он что-то помнит? Знает? Или все-таки чувствует?!

– Просто картинка, ваше величество, – ровно ответил я, испытывая сильное желание вырвать бумагу у него из рук и сжечь к чертовой матери. – Ничего особенного.

А потом на всякий случай добавил:

– Завтрак сейчас подадут.

Император на это ничего не сказал, но рисунки все же отложил, к моему несказанному облегчению. А еще через пару минут в покои зашел Тизар и с озабоченным видом сообщил, что портал для нас подготовят через пару часов и что ему, раз уж мы уезжаем раньше оговоренного срока, придется отправиться туда прямо сейчас, дабы все проверить и убедиться, что проблем на переходе не будет.