Колебались и некоторые члены трибунала. Дескать, есть ли смысл объявлять преступной организацией правительственный кабинет, небольшой по численности, если можно отдать под суд всех членов его по отдельности.

Р. А. Руденко оказался в числе первых, кто поднимал юридическую «целину» и, по сути дела, создал новый раздел международного права. Нюрнбергский процесс оставил миру четкие критерии отнесения организаций к преступным сообществам, хотя требования советского Главного обвинителя трибунал учел не в полной мере. Суд не признал преступными правительство, верховное командование, генштаб и штурмовые отряды (СА).

[Произнесена 30 августа 1946 г.]

Господин председатель, господа судьи! Мы подошли к заключительной стадии процесса, проведенного с исключительной тщательностью и большим искусством. По индивидуальным делам главных военных преступников, посаженных на скамью подсудимых, обвинением уже представлены исчерпывающие доказательства. Мы полностью поддерживаем также обвинение против организаций — правительства фашистской Германии, генерального штаба и высшего командования германских вооруженных сил, руководящего состава германской национал-социалистской партии, государственной тайной полиции (гестапо), охранных отрядов германской национал-социалистской партии (СС), службы безопасности (СД) и штурмовых отрядов (СА).

Как установлено судебным следствием, во главе гитлеровской Германии находилась банда заговорщиков, захватившая в свои руки государственную власть и управление всей Германией. Такого рода группа заговорщиков, действовавшая в государстве с многомиллионным населением, в центре огромного государственного аппарата, не могла существовать без целой системы вспомогательных преступных организаций, связывавших заговорщиков с периферией, фюреров большой дороги — с фюрерами улиц и переулков. Поэтому в гитлеровской Германии действовала под постоянным и непосредственным руководством заговорщиков сеть наделенных большой властью организаций — руководящий состав немецко-фашистской партии, гестапо, СС, СД и другие.

Закон 1933 г., которым аппарат фашистской партии был слит с государственным аппаратом гитлеровской Германии, явился открытым законодательным признанием этого факта.

Для укрепления связи между правящей бандой и организациями каждый из заговорщиков выступал в нескольких ролях, был многоликим: Геринг — министр, командующий военно-воздушными силами, уполномоченный по четырехлетнему плану, рейхслейтер, высший руководитель СА и СС; Гесс — министр, заместитель Гитлера по партии, генерал войск СС и СА; Розенберг — имперский руководитель национал-социалистской партии по вопросам идеологии и внешней политики, министр и обергруппенфюрер СА и СС и т. д. Как неотделим Геринг-министр от Геринга-обергруппенфюрера СС, так неотделимы СС, гестапо и другие преступные организации от гитлеровского режима. Можно мыслить гитлеровский режим без библиотек, без школ, даже без больниц, но гитлеровский режим без СС и гестапо существовать не мог.

Отражая эту политическую действительность, Устав Международного Военного Трибунала предусматривает две формы соучастия в преступных гитлеровских сообществах: статья 6 Устава говорит об участии в преступном заговоре, а статьи 9 и 10 — об участии в преступных организациях. Обе эти формы органически и неразрывно между собой связаны, ибо они в уголовно-правовых терминах отражают то соотношение и ту связь, которые в жизни существовали между заговором и организациями в гитлеровской Германии.

Тесно связав указанные две формы соучастия гитлеровцев в международных преступлениях — участие в заговоре и участие в организации, — Устав Международного Военного Трибунала с полным основанием установил для той и другой формы соучастия различные уголовно-правовые последствия.

Участие в заговоре, который по самой природе своей не может включать очень значительное количество лиц, предусмотрено Уставом в качестве самостоятельного уголовно наказуемого деяния.

Напротив, вопрос об ответственности за участие в преступных организациях, включавших в свой состав сотни тысяч членов, Уставом Трибунала решается в ином направлении. Всецело построенный на принципах права и справедливости, Устав Трибунала определение индивидуальной ответственности членов организации, связанное с выяснением виновности множества отдельных лиц, предоставляет компетенции национальных трибуналов.

Статья 10 Устава гласит: «Если Трибунал признает ту или иную группу или организацию преступной, компетентные национальные власти каждой из Подписавшихся Сторон имеют право привлекать к суду национальных, военных или оккупационных трибуналов за принадлежность к этой группе или организации».

Трибунал, следовательно, вправе признать организацию преступной для того, чтобы тем самым облегчить возможность и обеспечить право национальных судов привлекать отдельных лиц за принадлежность к таким признанным преступными организациям.

В соответствии с указаниями статьи 10 Устава трибуналы в СССР, США, Англии, Франции и 18 государствах, примкнувших к Лондонскому соглашению, могут, конечно, осудить, но они вправе также прийти к выводу, что подсудимый вовсе не являлся членом организации или лишь формально к ней принадлежал, а на деле был от организации далек, и на этом основании вынести оправдательный приговор. Все эти и им родственные вопросы всецело были и остались в компетенции национальных судов. Эти суды ограничены лишь в одном, принципиально глубоко важном отношении: если Международный Трибунал признает организацию преступной, национальные трибуналы ни отрицать, ни даже оспаривать преступный характер такой организации не могут.

Указанное разграничение компетенции Международного Трибунала и национальных судов чрезвычайно существенно для понимания постановлений Устава Трибунала о преступных организациях.

Действительно, именно потому, что Трибуналу предстоит решить лишь общий вопрос о преступном характере организаций, а не отдельные вопросы об индивидуальной ответственности членов этих организаций, Устав и не указывает конкретных признаков понятия «организация» и не связывает в этом случае Трибунал никакими формальными требованиями. Отсутствие в Уставе детального определения преступной организации есть, следовательно, не пробел в Уставе, а его принципиальная позиция, вытекающая из отмеченного выше факта — оставления всей конкретики в ведении органов национальной юстиции. Поэтому попытки требовать для признания организации преступной наличия тех или иных конкретных признаков (добровольного членства, взаимной осведомленности и т. п.) не только не находят опоры в Уставе, но расходятся со всей его конструкцией. Основная единственная задача, стоящая перед Трибуналом, заключается не в подобных исследованиях, которыми занимаются и будут заниматься национальные суды, а в том, чтобы установить один решающий факт: соучаствовала ли организация своими преступными действиями в осуществлении плана гитлеровских заговорщиков.

Применительно именно к этой задаче Уставом построен и процессуальный порядок привлечения к ответственности организаций.