— Такая честь для нас, милсдарь граф, — натянуто поклонился Геральт. — Но время торопит. Нас ждет дорога.

— Прошу не смущаться, — улыбнулся Даниель Эчеверри. — Обычный скромный солдатский обед. Косуля, рябчики, стерлядка, трюфели…

— Отказаться, — Лютик сглотнул и смерил ведьмака многозначительным взглядом, — значит оскорбить хозяина. Мы идем не мешкая, милсдарь граф. Не ваш ли это шатер, тот, богатый, в сине–золотых расцветках?

— Нет. Это палатка главнокомандующего. Лазурь и золото — цвета его родины.

— То есть? — удивился Лютик. — Я был уверен, что это армия Темерии. Что командуете здесь вы.

— Мы — отдельное подразделение армии Темерии. Я — офицер связи короля Фольтеста, здесь служит много темерских дворян со своими отрядами, которые порядка ради носят лилии на щитах. Но ядро корпуса составляют подданные другого королевства. Видите штандарт перед шатром?

— Львы, — остановился Геральт. — Золотые львы на голубом поле. Это… это герб…

— Цинтры, — подтвердил граф. — Это эмигранты из королевства Цинтры, в настоящее время оккупированного Нильфгаардом. Ими командует маршал Виссегерд.

Геральт развернулся, намереваясь сообщить графу, что срочные дела все же вынуждают его отказаться от косули, стерлядки и трюфелей. Но не успел. К ним приближалась группа, во главе которой шествовал рослый, очень полный седой рыцарь в голубом плаще с золотой цепью на латах.

— Вот, господа поэты, сам маршал Виссегерд собственной персоной, — сказал Даниель Эчеверри. — Позвольте, Ваше превосходительство, представить вам…

— Нет нужды, — хрипловато прервал маршал Виссегерд, сверля Геральта взглядом. — Мы уже были друг другу представлены. В Цинтре, при дворе королевы Калантэ. В день помолвки принцессы Паветты. Это было пятнадцать лет тому назад, но у меня прекрасная память. А ты, мерзавец ведьмак, помнишь меня?

— Помню, — кивнул Геральт, послушно протягивая солдатам руки.

* * *

Даниель Эчеверри, граф Гаррамон, пытался последовать за ними уже в тот момент, когда кнехты усадили связанных Геральта и Лютика на стоящие в палатке табуреты. Теперь, когда по приказу маршала Виссегерда кнехты вышли, граф возобновил усилия.

— Это поэт и трубадур Лютик, господин маршал, — повторил он. — Я его знаю. Его знает весь мир. Я считаю несправедливым так с ним обращаться. Ручаюсь рыцарским словом, что он не нильфгаардский шпион.

— Не ручайтесь опрометчиво, — буркнул Виссегерд, не спуская глаз с пленников. — Возможно, он и поэт, но если его схватили в компании этого мерзавца ведьмака, то я б не стал за него ручаться. Вы, кажется, все еще не представляете себе, что за пташка попалась нам в сети.

— Ведьмак?

— Он самый. Геральт по кличке Волк. Тот стервец, который предъявлял права на Цириллу, дочь Паветты, внучку Калантэ, ту Цири, о которой сейчас так много болтают. Вы еще слишком молоды, граф, чтобы помнить то время, когда афера эта будоражила многие королевские дворы, но я, так уж получилось, был очевидцем.

— А что может его связывать с княжной Цириллой?

— Этот пес, — Виссегерд указал на Геральта пальцем, — содействовал обручению Паветты, дочери королевы Калантэ, с Дани, никому не известным приблудой с юга. В результате этого собачьего союза позже родилась Цирилла, предмет их мерзопакостного сговора. Ибо вам следует знать, что ублюдок Дани заранее пообещал девочку ведьмаку в качестве платы за возможность марьяжа. Право Неожиданности, понимаете?

— Не совсем. Но продолжайте, Ваше превосходительство, господин маршал.

— Ведьмак, — Виссегерд снова наставил на Геральта палец, — хотел после смерти Паветты забрать девочку, но Калантэ не позволила и с позором прогнала его. Однако он дождался соответствующей минуты. Когда началась война с Нильфгаардом и Цинтра пала, он похитил Цири, воспользовавшись военной неразберихой. Держал девочку в укрытии, хоть и знал, что мы ее разыскиваем. А в конце концов она ему наскучила и он продал ее Эмгыру!

— Это ложь и поклеп! — воскликнул Лютик. — Во всем сказанном нет и слова правды!

— Молчи, самоучка, или велю тебе кляп в рот засунуть. Сопоставьте факты, граф. Ведьмак владел Цириллой, теперь ею владеет Эмгыр вар Эмрейс. А ведьмака прихватили в авангарде нильфгаардского разъезда. О чем это говорит?

Даниель Эчеверри пожал плечами.

— О чем говорит? — повторил Виссегерд, наклоняясь над Геральтом. — Ну ты, шельма! Говори! Сколько времени шпионишь в пользу Нильфгаарда, пес паршивый?

— Я не шпионю ни для кого.

— Прикажу ремни из тебя драть!

— Приказывайте.

— Господин Лютик, — вдруг проговорил граф Гаррамон. — Пожалуй, полезнее будет, если вы попробуете объяснить. И чем скорее, тем лучше.

— Я уже давно бы это сделал, — взорвался поэт, — но светлейший господин маршал пригрозил сунуть мне кляп в рот! Мы невинны, все это досужие вымыслы и жуткая клевета. Цириллу похитили с острова Танедд, а Геральт был тяжело ранен, защищая ее. Это может подтвердить любой! Любой бывший на Танедде чародей. И министр иностранных дел Редании, господин Сигизмунд Дийкстра…

Лютик вдруг замолчал, вспомнив, что как раз Дийкстра–то совершенно не годится в свидетели защиты, а ссылка на чародеев из Танедда тоже не очень улучшает ситуацию.

— И совсем уж дико, — продолжил он громко и быстро, — обвинять Геральта в том, что он похитил Цири в Цинтре! Геральт нашел девочку, когда после резни, учиненной в городе, она скиталась по Заречью, а спрятал он ее не от вас, а от преследовавших ее агентов Нильфгаарда! Меня самого эти агенты поймали и пытали, чтобы узнать, где скрывается Цири! Я–то ни словечка не вымолвил, а вот агенты эти уже землю грызут. Не знали, с кем имели дело!

— Однако, — прервал граф, — ваше мужество было бесполезным. Эмгыр в конце концов получил Цириллу. Как известно всем, он намерен на ней жениться и сделать императрицей Нильфгаарда. А пока что титуловал ее королевой Цинтры и округи, наделав нам тем самым массу хлопот.

— Эмгыр, — заявил поэт, — мог бы посадить на трон Цинтры кого угодно. Цири же, как ни взгляни, имеет на этот трон право.

— Да? — рявкнул Виссегерд, обрызгав Геральта слюной. — Право? Дерьмовое это право. Эмгыр может на ней жениться, его воля. Может и ей, и ребенку, которого ей заделает, присваивать звания и титулы, на какие ему достанет фантазии и прихоти. Королева Цинтры и островов Скеллиге? Извольте, наше вам… Княгиня Бругге? А почему бы нет? Графиня–наместница Соддена… Ну–ну… А почему, спрашиваю вас, не владычица Солнца и герцогиня Луны? У этой проклятой, порочной крови нет никаких прав на престол. Проклятая кровь, вся бабская линия этого рода — проклятые, гнусные последыши, от Рианнон начиная! И прабабка Цириллы Адалия, которая с собственным кузеном зачала, и ее прапрабабка. Мерзавка Мюриель, которая еб… пардон, трахалась с любым проходимцем! Ублюдки от кровосмешения и прочие внебрачные выродки так и прут одна за другой!