— Миленькая, с тобой все в порядке?

Мара, ослепшая от слез, не видела говорившего, но голос был человеческий, добрый и, несомненно, принадлежал женщине.

— Будь я проклята, если со мной хоть что-нибудь в порядке! — огрызнулась Мара, едва шевеля разбитыми губами. Но все же она наугад протянула руку, и ей помогли встать. Выплюнув вместе с кровью набившуюся в рот грязь и утерев слезы, она подняла голову и увидела высокую костлявую женщину средних лет, на которой, как и на Маре, кроме ошейника с цепью, ничего не было.

Яростно потирая горящую щеку, Мара моргнула и спросила:

— Кто ты такая, во имя Чатака?

Женщина нахмурилась и полным достоинства жестом поправила каштановые, чуть тронутые сединой волосы.

— Я — Лисия, — гордо сказала она. — Кружевница из Нексиса.

Мара потерла ушибленную скулу. Она ничего не понимала. Оглядевшись, она увидела, что их камера представляет собой большую пещеру, освещенную уже знакомыми шарами, висящими на стенах и своде. О боги, что это за место?

Она опять повернулась к Лисий:

— Если ты из Нексиса, то что, во имя всех демонов, делаешь тут?

— Ничего себе вопрос! — искренне изумилась кружевница из Нексиса. — А где же ты была последние несколько лет, если не знаешь, что здесь у нас происходит?

В пещере было тепло и сухо, но Мара дрожала и страстно желала найти хоть какую-нибудь тряпку, чтобы прикрыть наготу. Она раздраженно уставилась на женщину:

— Что за чушь? Ясное дело, я и понятия не имею, что у вас здесь творится… — Впрочем, Мара быстренько осознала, что разговор в таком тоне ей абсолютно ничего не даст. На лице кружевницы уже начало проступать каменное выражение, ясно говорящее, что ей не доставляет никакого удовольствия общение с дурой. Взяв себя в руки, Мара вздохнула и, как могла, спокойно проговорила:

— Извините меня. Я растерялась и еще не успела опомниться от страха, хотя это, конечно же, не повод на вас набрасываться. Меня зовут Мара, в свое время я была помощницей командира городского гарнизона. Но вы правы — я долгое время отсутствовала в Нексисе. Лисия смягчилась.

— Бедняжка, еще бы тебе не испугаться. Похищение для всех нас было большим ударом. Пойдем-ка, я дам тебе чего-нибудь горячего…

— Да, пожалуйста, и, может быть, у вас найдется что-нибудь из одежды? — с надеждой спросила Мара. — Любая рвань.

— Тут, к сожалению, ничем помочь не могу, — покачала головой Лисия. — Фаэри выдают одежду лишь тем, кто выходит работать снаружи, но и у тех по возвращении она опять отбирается. В пещерах мы все ходим голые. Как животные. — Она выплюнула последнюю фразу, словно эти слова были омерзительны даже на вкус. — Фаэри считают, что в таком состоянии мы быстрее приручаемся.

Мара остановилась, пораженная.

— Вы хотите сказать, что фаэри используют людей как рабочий скот? Как рабов? — Она вспомнила Хеллорина, отца Д'Арвана. Он всегда на удивление тепло к ней относился. Знает ли он, что она здесь? Неужели это сделано по его же приказу? Но не мог же он поступить так с возлюбленной собственного сына! Впрочем, если у него хватило совести на долгие годы лишить ее возможности даже поговорить с любимым… В конце концов, она для него всего лишь смертная и достойна только презрения. Но в таком случае он не пощадит и своего непокорного сына. От этой мысли по спине у Мары пробежал холодок.

Лисия тем временем вновь повела ее в глубь пещер, осторожно и ловко обходя камни.

— Разумеется, в качестве рабов, — говорила она, периодически награждая фаэри эпитетами, которые звучали пугающе в устах столь чопорной дамы. — А ты думала, что им просто приятно наше общество? Ублюдки! — Лисия гневно сдвинула брови. — Впрочем, некоторые из нас им очень даже нравятся, — горько прибавила она. — Здесь полно молоденьких вертихвосток, которые только рады вынашивать детишек этим мерзавцам. За это им разрешают жить наверху. И знаешь, эта бессмертная кровь почему-то всегда пробивает себе дорогу, и у них рождаются сплошь маленькие фаэри, в которых нет ничего человеческого. — Она вздохнула. — Бывают дни, когда я сама готова продать душу за глоток солнца и свежего воздуха, поэтому не могу винить этих девиц. А бывает, что я готова сама перерезать им глотки… Впрочем, я уже слишком стара, чтобы рожать, и, возможно, во мне говорит обычная зависть.

— А что делают остальные? — поинтересовалась Мара. Лисия пожала плечами:

— Кого-то фаэри берут в прислугу — мыть, убирать, готовить. Другие таскают камни, третьи роют туннели… Наши всемогущие фаэри, видишь ли, чересчур нежные, чтобы самим копаться в земле или сгребать навоз. Они боятся запачкать ручки. Но мы — в этих пещерах, я имею в виду, — мы искусные мастера. Мы выполняем заказы наших хозяев, а те нас за это кормят и порой подолгу не причиняют боли.

Несмотря на наготу, Лисия держалась с удивительным достоинством, и Мара невольно старалась идти с ней в ногу. Потом инстинкт воина подсказал ей, что за ней наблюдают, и она даже уловила какое-то движение среди камней.

— Лисия?.. — осторожно спросила она, легким кивком указав в ту сторону.

— Не волнуйся. — Кружевница махнула рукой — Просто у нас такое правило, что новичка встречает кто-нибудь один — обычно те, кто впервые сюда попадает, запуган или агрессивен По опыту нам известно, что прежде всего нужно дать человеку время опомниться. Ты еще познакомишься с остальными. Отдохни, а когда вернутся люди с полевых работ, я тебя сразу всем и представлю.

Вскоре они достигли низенького каменного домика без окон, стоящего на берегу подземного озера. Лисия ввела Мару в единственную комнату, где не было ничего, кроме толстой подстилки на полу и светильников под потолком. Мара с любопытством протянула руку к одному из шаров и ощутила под пальцами ясное глубокое тепло, похожее на тепло солнечного луча.

— Почему-то в пещере они мигали, а здесь горят ровно..

Кружевница хмыкнула:

— Потому что эти ублюдки таким образом хотят отучить нас думать. Ты сама скоро почувствуешь, как от бесконечного мигания пропадает способность собраться с мыслями. Но здесь они так сделать не могут, у меня же кружева Для моей работы нужен яркий и ровный свет, иначе я просто ослепну, а мои изделия они ценят. — Лисия озорно улыбнулась. — Я — лучшая кружевница в Нексисе, вернее, раньше была. — Она жестом указала на большой деревянный стол в углу, где лежали мотки изящнейшего кружева и катушки с яркими, переливающимися нитками — тоньше паутинки. — Фаэри, даже мужчины, не исключая самого Хеллорина, чрезвычайно пекутся о своей внешности. Поэтому я у них в чести. Мне даже разрешено пользоваться столом и табуреткой. Остальным приходится все делать прямо на полу. — Лисия вытащила из-под стола длинноногую табуретку. — Вот, садись, девочка. Выглядишь ты неважно, да оно и понятно. Устраивайся в углу, там ты сможешь откинуться на стену. — Она достала из ниши глиняную кружку и тарелку. — Вот. — На тарелке лежало яблоко и черствая горбушка серого хлеба. — Ужин дают, когда все возвращаются с работ, но я всегда держу запасец на всякий случай. Поешь, и тебе станет легче, а я пока схожу за водой. Не стану оскорблять тебя предложением не переживать, но советую отложить переживания на потом. Они ведь как дрожжи — могут увеличиваться бесконечно, только пищу им дай. Я скоро, не скучай.