В обычных условиях такое заявить было бы непросто. В Иране существовала коммунистическая партия, известная как «Туде», и она также поддержала национализацию. Убежденный демократ Мосаддык не ограничивал свободу компартии, но никогда не поддерживал ее программу. В действительности он презирал коммунистическую доктрину и неизменно удалял коммунистов из правительства. Американский дипломат в Тегеране, которому было поручено наблюдать за «Туде», все это знал и доложил в Вашингтон, что компартия «хорошо организована, однако не особо влиятельна». Много лет спустя иранско-американский ученый провел тщательное исследование положения «Туде» в 1953 году и заключил, что «тот вид сотрудничества и взаимной поддержки между Мосаддыком и „Туде“, которого опасались американцы, попросту не мог существовать».

«Угроза, которую рассмотрели в „Туде“ зачинщики переворота, была выдумана. У партии не хватало последователей, поддержки, стратегии захвата и удержания власти… Это решение [совершить переворот] имело мало общего с ситуацией в стране и явно основывалось на идеологических императивах того времени: на „холодной войне“».

Вудхаус подал Даллесу идею: смещение Мосаддыка можно представить как «борьбу с коммунизмом». Впрочем, Госдепартамент не имел возможности самостоятельно свергать правительства. Для этого Даллесу пришлось бы привлечь ЦРУ. Эта организация появилась лишь в 1947 году в качестве замены Управления стратегических служб. Трумэн пользовался услугами ЦРУ для разведки и тайных операций, например, связанных с поддержкой антикоммунистических политических партий Европы. Однако ни он, ни Госсекретарь Ачисон не приказывали ЦРУ – или любой другой организации – свергнуть зарубежное правительство.

Даллес сомнений по этому поводу не испытывал. Он стремился использовать ЦРУ по двум причинам. Во-первых, другого выбора не было. Те дни, когда американский президент мог отправить войска для захвата чужой страны, давно минули. Новая мировая держава, Советский Союз, уравновесила США и жестко ограничила их возможность устраивать перевороты. Американское вторжение на территорию государства могло запустить конфликт между сверхдержавами, который неминуемо привел бы к ядерному геноциду. В ЦРУ Даллес видел необходимый инструмент, чтобы качнуть весы мировой власти в свою пользу, не применяя военную мощь.

А во-вторых, Даллесу очень нравилась идея привлечь ЦРУ. Он знал, что отлично сработается с главой бюро, ведь этот пост занимал его младший брат, Аллен. Это был первый и единственный раз, когда тайные и явные инструменты внешней политики сосредоточились в руках братьев. Они действовали как единое целое, совмещая дипломатические возможности Госдепартамента с растущими навыками ЦРУ в сфере секретных операций.

Прежде чем воплотить план в действие, братья Даллесы должны были получить одобрение президента Эйзенхауэра. Это оказалось нелегко. На заседании Совета национальной безопасности США четвертого марта 1953 года Эйзенхауэр удивился, почему «мы вызываем у населения этих отсталых стран ненависть, а не симпатию». Госсекретарь Даллес признал, что Мосаддык не коммунист, однако настоял на том, что, «если его убить или отстранить от власти, в Иране может образоваться политический вакуум, и коммунисты легко добьются своего». А если это произойдет, предупредил Даллес, «свободный мир не только лишится огромных запасов иранской нефтяной индустрии, но… в краткий срок и другие области Ближнего Востока, где сосредоточено около шестидесяти процентов мировой нефти, попадут в руки коммунистов».

У Даллеса на протяжении жизни было две страсти: борьба с коммунизмом и защита прав международных корпораций. В его сознании, как писал историк Джеймс Билл, они были «взаимосвязаны и дополняли друг друга».

«Нет сомнений, что нефтяной вопрос повлиял на решение американцев поспособствовать свержению правительства Мосаддыка… Несмотря на то что многие уверены в отсутствии у Штатов интереса к иранской нефти, учитывая переизбыток производства, история Ближнего Востока подтверждает, что США всегда желали получить туда доступ… Проблема коммунизма и доступность нефти оказались взаимосвязаны, и вместе они привели Штаты к политике прямого вмешательства».

После мартовского собрания Совета национальной безопасности за переворот взялись уже всерьез. Аллен Даллес, обсудив вопрос с британскими коллегами, назначил генерала в отставке Фазлоллу Захеди номинальным лидером. Затем он переслал один миллион долларов отделению ЦРУ в Тегеране для «любых методов, которые повлекут за собой свержение Мосаддыка». Джон Фостер Даллес дал американскому послу в Тегеране, Лою Хендерсону, задание связаться с иранцами, что могут помочь устроить переворот.

Два секретных агента, Дональд Уилбер из ЦРУ и Норман Дарбишир из МИ-6, провели несколько недель на Кипре, разрабатывая план. Он оказался уникален, ни одно государство в мире еще не создавало подобных. С холодной точностью хирурга эти агенты замыслили отрезать Мосаддыка от его народа. По их плану американцы должны были потратить сто пятьдесят тысяч долларов на взятки журналистам, редакторам газет, исламским проповедникам и прочим творцам общественного мнения, чтобы «создать и усилить народную враждебность, недоверие и страх к Мосаддыку и его правительству». Затем они собирались нанять преступников, чтобы те нападали на религиозных деятелей и уважаемых иранцев, создавая впечатление, что они действуют по приказу Мосаддыка. Генерал Захеди получал некую сумму, позже определенную как сто тридцать пять тысяч долларов, чтобы «привлечь больше друзей» и «влиятельных персон». По плану еще одиннадцать тысяч долларов в неделю, огромные деньги в то время, уходили на взятки членам иранского парламента. В «день переворота» тысячи купленных демонстрантов должны были собраться и потребовать смещения Мосаддыка с поста премьер-министра. Планировалось, что парламент ответит «полулегальным» голосованием. Если Мосаддык окажет сопротивление, верные генералу Захеди военные подразделения его арестуют.

«Вот так мы и избавимся от этого сумасшедшего Мосаддыка!» – радостно воскликнул Госсекретарь Даллес, получив экземпляр плана. Однако одобрили его не все. Несколько офицеров ЦРУ выступили против, а Роджер Гойран, глава тегеранского отделения, подал в отставку. Никто из главных экспертов Госдепартамента по Ирану не знал о перевороте до начала операции. Архивы Госдепартамента ломились от донесений Генри Грейди, посла Трумэна в Иране, о том, что Мосаддыка «поддерживает от девяносто пяти до девяносто восьми процентов местного населения», и от начальника Грейди, заместителя Госсекретаря, Джорджа Макги, который считал Мосаддыка «консерватором и патриотом Ирана, у которого нет причин обращаться к социализму или коммунизму».

На Даллеса это не произвело ни малейшего впечатления. Вовсе не факты повлияли на его решение. Напротив, именно некое глубинное чувство подсказало ему, что свергнуть Мосаддыка – хорошая мысль. Он и не подумал советоваться с теми, кто считает иначе.

В операции «Аякс» (кодовое название переворота в Ираке) важную роль сыграла американская пресса. Некоторые газеты и журналы печатали положительные статьи о Мосаддыке, но они были лишь исключениями. В «New York Times» его постоянно называли диктатором. Другие сравнивали с Гитлером и Сталиным. Журнал «Newsweek» сообщал, что с помощью Мосаддыка коммунисты «захватывают» Иран. В «Time» назвали его избрание «худшим из бедствий антикоммунистического мира с тех пор, как красные захватили Китай».