Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он задремал, отец посмотрел на меня и прошептал: «В какой-то момент мне показалось, что от него треснет лобовое стекло».
Когда наконец мы подъехали к дому, уже стемнело. Пока мы с отцом высаживали детей из машины, я заметила, что у нашего дома припаркован огромный черный «кадиллак». В нашем районе, где, не считая фургонов, «крайслер» моих родителей был единственной американской машиной, он смотрелся как громадный нарыв.
Я устало проковыляла на крыльцо. На руках у меня примостился дремлющий Исаак, а на ноге висела Руби. Перед входной дверью нас ждали мужчины-хасиды в шляпах. Но только двое или трое бородатые. Выглядели они не очень дружелюбно.
— Здравствуйте. Чем могу помочь? — поинтересовалась я.
В это же время отец, поднимавшийся за мной по ступенькам, удивленно спросил:
— Кто все эти люди?
Вперед выступил крупный толстопузый мужчина и ткнул в меня пальцем.
— Вы Джулиет Эпплбаум? — заявил он.
— Кажется, мистер, у вас преимущество. Вы знаете, кто я, но я не знаю, кто вы, — сказала я, не подавая виду, что обеспокоена.
Я быстро прикинула. На крыльце стоят шестеро мужчин. Значит, сделаем вид, что это — визит вежливости.
— Может, зайдете в дом? Здесь холодно, и ребенок может простудиться.
Я обогнула говорившего со мной мужчину и открыла дверь. Отец подошел ко мне и взял Руби за руку.
— Что происходит? — шепотом спросил он, проходя мимо меня в дом.
— Понятия не имею, — громко ответила я.
Я придержала дверь, и все мужчины, один за другим, зашли внутрь. Затем я проследовала в гостиную и все так же с ребенком, уселась на диван.
— Папа, — спокойно сказала я, — иди включи Руби наверху видеомагнитофон.
Он кивнул и увел ее из комнаты. Тем временем мужчины сгрудились небольшой кучкой в центре гостиной, и я смогла их рассмотреть. Двое уже в возрасте — тот, который разговаривал со мной, и еще один, такой же крупный, но с длинной седой бородой. Четверо других выглядят гораздо моложе. Двое примерно моего возраста, еще двое — совсем мальчишки. Один из молодых парней, со светлой стрижкой, коротко подстриженной бородой и широкими плечами, показался мне смутно знакомым. Где-то я его видела.
— Прошу вас, садитесь, — нарушила я молчание.
Все посмотрели на главаря, но он только сердито мотнул головой.
— Мы не задержимся в этом доме. Мы только зашли предупредить вас, Джулиет Эпплбаум. Держитесь подальше от семьи Хирш. Вы там не нужны.
Ага. Дядюшки.
— А вы, наверное, брат Эсфири Хирш. Приятно познакомиться, — с улыбкой ответила я.
Такова уж работа федерального защитника, что через какое-то время страшные люди тебя уже не пугают. Все мои клиенты были страшными. Среди них попадались и бандиты, в наколках с ног до головы, и нервные грабители банков, привыкшие спускать по тысяче долларов в день, и налетчики-угонщики с девятимиллиметровыми пистолетами «Глок». Как адвокат и, зачастую, единственный человек, которому было до них дело, я нередко становилась их исповедником, поверенным и даже другом. Я научилась за каждым преступлением видеть человека. И мужчина, который сейчас стоял передо мной, несмотря на свой грозный и опасный вид, тоже человек. Старик-еврей. Как мой отец, но только в меховой шапке.
— Неважно, кто я! — взревел мой невоспитанный посетитель.
На его крик прибежал отец.
— Папа, иди наверх, посиди с Руби, — отрезала я.
— Но… — попробовал возразить он.
— Папа! Мне нужно, чтобы ты посидел с ней. Я не хочу, чтобы она испугалась.
С явной неохотой отец стал подниматься обратно по лестнице.
Я развернулась к дяде Ари, тычущему пальцем мне в лицо.
— Хватит кричать, — сказала я. — Ребенка разбудите.
Вперед вышел блондин — тот, который показался знакомым.
— Мы пришли попросить вас не вмешиваться в дела Ари Хирша. Вот и все. — Он говорил с легким акцентом.
— Мы не просим! — завопил главарь. — Мы предупреждаем! Не лезь не в свое собачье дело, ты, churva!
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла мать.
— Churva? — возмутилась она. — В моем доме кто-то произнес слово «churva»? Что здесь происходит? — Она посмотрела на меня, потом на мужчин в центре гостиной. — Иосиф? — удивленно проронила она. — Иосиф Петровский, что ты здесь делаешь? И что скажет твоя мать, когда я расскажу ей, как твои друзья называют мою дочь шлюхой?
Ругань матери в один момент привела в чувство моего зазнавшегося троюродного племянничка и банду злобных хасидов. Их главарь поднял кулак и прорычал:
— Это предупреждение.
Пожилой седобородый мужчина, который молчал все это время, дернул за руку своего расшумевшегося сообщника. Затем повернулся ко мне и произнес мягким, но от этого почему-то еще более зловещим голосом:
— Мы все одна семья.
Я молчала.
— И мы защищаем друг друга.
— Отлично, — порадовалась за них я. — А я-то здесь при чем?
Он слегка улыбнулся.
— Просто вы должны это знать. Вот и все.
— Послушайте, вы, — влезла мать. — Да кем вы себя вообразили, еврейскими братьями Гамбини? А ну, быстро убирайтесь из моего дома. Вон, немедленно, или я позвоню в полицию.
Не обращая на нее внимания, старик смотрел на меня. Я не дрогнула и произнесла:
— Думаю, вам лучше уйти.
— Вон, все вон! — Мать ухватила за руку ближайшего парня и потащила его к дверям. Он грубо стряхнул ее с себя, и она уставилась на него с открытым ртом.
— Прошу вас, уходите, — повторила я.
— Хорошо, — согласился старик. — А вы, надеюсь, больше не будете обсуждать моего племянника.
Я промолчала.
— Что ж. Тогда решено. Спасибо, что уделили нам время. — Он кивнул и направился к выходу. Подождав, пока один из молодых парней откроет ему дверь, он вышел на улицу. Остальные последовали за ним.
Мой кузен уходил последним. Он подошел к моей матери, но та отпихнула его со словами:
— Убирайся из моего дома, Иосиф Петровский. Здесь тебя больше не ждут!
И он исчез за дверью.
— Ха! — возмущенно воскликнула мать.
— Да, именно. Слушай, мама…
— Что, детка?
— К чему это все, черт возьми?
— Ты меня спрашиваешь? Это ты у нас копаешься в дерьме. Так что расскажи мне ты, к чему это все?