Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бринн обрушила камень еще раз. Лезвие поцарапало булавку, но тут же соскользнуло по хромированной поверхности. Она не могла держать нож и в то же время придерживать жетон.
Поэтому отдала камень Мишель со словами:
— Давай, бей сама. Держи его обеими руками.
Молодая женщина взяла «молоток», весивший не меньше тринадцати фунтов. Бринн левой рукой сжимала деревянную рукоятку ножа, ладонью правой фиксируя жетон на месте, а пальцами придерживая кончик лезвия.
— Я так не смогу, — сказала Мишель. — Твои руки мешают.
Ведь ей требовалось попасть в узкое лезвие всего в шесть дюймов длиной. Промахнись она, и пострадала бы одна из рук Бринн. А нож, сорвавшись, мог глубоко порезать ей пальцы.
— У нас нет выбора.
— Я боюсь покалечить тебе руку.
— Давай, бей. И не постукивай, а лупи со всей силы. Бей же!
Девушка глубоко вдохнула. Подняла камень. И с исказившимся от страха лицом на выдохе с силой обрушила его практически наугад.
Невозможно было предсказать, угодит орудие Бринн по руке или все-таки попадет по ножу, но у той на лице не дрогнул ни один мускул.
Хрясь!
Мишель ударила точно по ножу, и на этот раз лезвие разрубило металл, отхватив от булавки иглу сантиметров в пять длиной. Та взмыла в воздух и пропала в море палой листвы на берегу ручья.
— О, нет! — вскричала Мишель, подавшись вперед.
— Не двигайся, — шепотом остановила ее Бринн. С таким трудом добытый приз наверняка упал поверх листвы, но стоило сделать неверных полшага, и он закатился бы под листья, исчезнув навсегда. — Она не могла отлететь далеко.
— Слишком темно. Я ничего не вижу. Проклятие!
— Тс-с-с, — шикнула на нее Бринн. Приходилось все еще опасаться, что Харт с напарником идут следом.
— Придется воспользоваться зажигалкой.
Бринн наклонилась вперед. Мишель, конечно же, права. В этом темном месте, куда сквозь тысячи веток и оставшихся с осени листьев чуть проникал лунный свет, крохотный кусочек металла разглядеть невозможно. А свет зажигалки Харт заметит издалека, как сигнальный фонарь на крыше небоскреба.
Но ей снова пришли на ум слова, которые она столько уже раз повторяла той ночью: у них нет выбора.
— Возьми ее. — Бринн протянула зажигалку Мишель.
— Обойди листья, — показала она на противоположную сторону кучи. — Держи ее как можно ниже и води над поверхностью.
Мишель переместилась в указанное место и прошептала:
— Готова.
— Включай!
Щелчок, и расцвел язычок пламени. Свет оказался даже ярче, чем Бринн ожидала. Его наверняка можно было заметить ярдов за сто.
Бринн подалась вперед и осматривала листья, постепенно подбираясь все ближе.
Есть! Что-то блеснуло. Но что? Бринн осторожно протянула руку и подняла маленькую веточку с прилипшим птичьим пометом.
Второй обманный проблеск дала вкрапленная в камне слюда.
И все же в конце концов Бринн заметила серебристый отсвет в ночи, исходивший с полусвернувшегося дубового листа. Она аккуратно взяла иголку и сказала Мишель:
— Все, можно выключать.
Окрестности снова погрузились во мрак, ставший даже гуще, потому что глаза успели привыкнуть к свету. И Бринн еще острее почувствовала их уязвимость. Двое мужчин могли сейчас идти прямиком к ним, и она бы их не увидела. Только треск ветки под ногой или шуршание листьев способно выдать приближение врага.
Мишель склонилась к ней.
— Нужна моя помощь?
— Пока нет.
Девушка уселась на землю, скрестив ноги, и достала пакет с печеньем. Она предложила его и Бринн, которая съела несколько штук и принялась стучать обратной стороной лезвия по иголке. При этом она дважды угодила себе по пальцу, морщась от боли. Однако стучать не прекращала, и, как свет от зажигалки, звенящий звук — тин, тин, тин, — казалось, разносился на мили вокруг.
После бесконечных пяти минут она сказала:
— Давай теперь попробуем. Нужна какая-нибудь нитка. Желательно тонкая.
Им удалось вытащить шерстинку из лыжной куртки Бринн и примотать иголку к небольшой веточке.
Бринн вылила из пузырька остатки спирта, наполовину наполнила его водой и, запустив внутрь веточку с иголкой, положила его набок. Включив зажигалку, женщины напряженно всматривались внутрь бутылочки. Кусочек дерева медленно повернулся влево и замер.
— Действует! — радостно прошептала Мишель и, наверное, впервые за эту ночь улыбнулась.
Бринн посмотрела на нее и ответила на улыбку. «Черт побери! — подумала она. — А ведь действительно сработало».
— Да, но где север, а где юг?
— В этих местах возвышенности обычно располагаются с западной стороны. Значит, они должны быть слева от нас.
Они выключили зажигалку, и, когда глаза снова привыкли к темноте, Бринн указала на вершину высокого холма в отдалении.
— Следовательно, север там. Пошли в ту сторону.
Бринн закрутила пробку на пузырьке, сунула его в карман и подобрала свое «копье». Они снова двинулись в путь. Время от времени останавливались, вновь проверяя направление. Шагая на север, они рано или поздно выйдут к тропе «Джолиет».
«Даже странно, — размышляла про себя Бринн, — насколько увереннее она себя почувствовала, изготовив эту маленькую игрушку». Кристен Бринн Маккензи больше всего на свете боялась потерять контроль над ситуацией. В начале этой ночи ни о каком контроле не могло быть и речи. У нее не осталось ни телефона, ни оружия. И она, насквозь промокшая, замерзшая и беспомощная, с трудом выбралась из черной озерной воды. А сейчас с импровизированным копьем в руке и «компасом» в кармане она вдруг почувствовала себя такой же уверенной, как герои комиксов, которыми увлекался Джоуи.
Как какая-нибудь «королева джунглей».
«Танец».
Так называл это Харт.
Это было неотъемлемой частью профессии, и Харт не только привык «танцевать», но и достиг в этом деле изрядного мастерства. Умелец же, в конце-то концов.
Месяц назад Харт сидел в кофейне — он не проводил время в барах, вел трезвый образ жизни, — когда услышал голос и поднял взгляд.
— Привет, Харт! Как поживаешь?
Последовало крепкое рукопожатие.
— Отлично. А ты?
— Все о'кей. Послушай, мне нужен кто-то для одной работы. Тебя это не интересует?
— Не знаю. Может быть. Скажи, и давно ты знаешься с Гордоном Поттсом? Небось старые друзья?
— Не такие уж и старые.
— Как вы с ним повстречались?
— Через общего друга.