Но так не может продолжаться долго.

Нам все равно нужно поговорить. Я должна быть взрослой.

Мама ловит меня уже почти у двери, когда я, наспех одевшись, пытаюсь сбежать из дома. Не хочу рисковать и нарываться на повод быть даже случайно подслушанной.

— На этот раз я хочу услышать правду, куда ты идешь. — Она редко бывает такой категоричной в разговоре со мной. Сегодня я точно «самая плохая дочь».

— Просто погулять. Мне нужно подышать воздухом. Голова очень болит.

Я говорю правду, но по взгляду мамы видно, что она не верит ни единому моему слову. Правда, от двери все равно отходит. Хочется поддаться желанию обнять ее, сказать, что я никогда не заставлю их краснеть. Только зачем, если это тоже вранье.

На улице падает мелкий снежок — типично для наших широт. Я поднимаю лицо и какое-то время просто иду под снегом, чувствуя, как снежинки падают на кожу и просачиваются внутрь холодной отрезвляющей влагой.

После включения телефона приходит целый вал оповещений: пропущенные звонки, среди которых пара неизвестных номеров, десяток звонков от Саши еще столько же от Дениса, сообщения в мессенджеры, электронная почта. Я методично смахиваю все, даже не читая. Не интересное что мне пишут сайты и онлайн-магазины. Задерживаю внимание только на сообщении от Дениса: «Да ответь ты!» - последнее в цепочке. Я не успеваю толком набрать его номер, потому что он уже набирает меня, и я несколько гудков смотрю на экран с именем «Большой Начальник».

— Блядь, ты понимаешь, что я тут уже не знаю, что думать?! — вместо какой-то романтической приятности орет в динамик Денис.

Все равно приятно. До желания потрогать кончиками пальцев прорези в корпусе телефона, через которые орет на меня, словно ненормальный. Ему не безразлично? Он волновался? Он не хотел играть в молчанку, чтобы не нарываться на возможный вопрос, собирается ли он выполнить обещание?

— У меня был тяжелый разговор с матерью, - отвечаю я, как только прекращается поток ругательств. — Прости, все случилось ночью и…

— Я знаю, - раздраженно бросает Денис.

Хмурюсь, пытаюсь понять, что бы могло означать это его «знаю», но Денис опережает мою попытку сыграть в дедукцию. Рассказывает, что утром к нему наведался Саша, и в двух словах передает суть разговора с братом. Говорит почти спокойно, только ругается через слово, но он, кажется, так привык. И я скоро тоже привыкну, потому что он, как любит говорить мой отец, из тех людей, которые выплетают великий и могучий русский мат лучше, чем ювелир — филигрань из платиновой нити вокруг бриллианта.

Я бы даже улыбнулась, если бы у меня не начали неметь кончики пальцев.

Мне страшно. До боли в желудке, которая внезапно колет ледяным шипом.

Саша считает, что я его предала. Он обижен. А он — типичный Ван дер Мейер, это я теперь тоже очень хорошо знаю. Он не спустит эту обиду на тормозах.

— Соня, мне нужно тебя увидеть, - требует Денис.

— Ты уже сказал ей, что разводишься?

Господи, сделай так, чтобы он ответила: «да».

— Соня, у меня правда не было времени, - словно сквозь зубы цедит слова Денис. — Я пообещал тебе, что разведусь и я не врал! Мне нужно подготовить почву, понимаешь? Я женат почти десять лет, у нас с Инной «богатый семейный стаж». И она не даст мне уйти просто так. Я дам ей денег, чтобы не пиздела в след, но прошу тебя, дай мне время подготовиться. Я не хочу, чтобы обиженная брошенная женщина ушла с большей частью моих денег.

Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать истеричный смешок, но все равно срываюсь. Хохочу в трубку злым смехом и почти не испытываю угрызений совести за этот акт чистого эгоизма.

— Ты на нервах, Одуван, - пытается игнорировать мое состояние Денис. — Нам нужно поговорить. Я должен тебя увидеть.

— Нет, - обрезаю его попытки снова заморочить мне голову.

Как я могла быть такой глупой? Это же бело абсолютно очевидно с самого начала, я столько раз читала об этом в книгах, слышала от материных подруг, которые много лет прощали своим мужьям «интрижки с малолетками», чтобы потом, собравшись за бутылкой «Дом Периньон», хвастаться тем, что олигархи не уходят от жен, потому что это намного дороже, чем «Мерседес» для любовницы.

Я тоже «слишком дорогое удовольствие», только в самом плохом смысле этого слова.

— Соня, у меня был тяжелый день. — Его вздох кажется искренним. — Кое-что случилось, что тоже требует моего внимания. Я не могу сейчас нянчиться еще и с твоими капризами.

— В самом деле, зачем тратить время на разовое удовольствие. – зло огрызаюсь я.

- Не неси херню.

- Ты обманул меня.

— Я просто прошу дать мне время! — орет он.

А я живо вспоминаю, как Лазарева, мамина подруга и жена известного банкира, высмеивала подслушанный разговор мужа с его любовницей. «Представляете, он сказал ей, что ему нужно время! - Она смеялась и пила шампанское жадными пьяним глотками. - Навешал лапши на уши, чтобы дура не скандалила и послушно расставляла ноги, а меня повез в Париж, чтобы я не дулась на те пару ночей в неделю, что он трахает эту пустоголовую куклу».

Тот разговор был года два назад. И Лазаревы да сих пор — одна из самых прилежных пар, почти образец того, что люди могут прожить друг с другом сто лет.

Я теперь тоже «пустоголовая кукла».

— Куда ты ее повезешь?

— Что? — не понимает Денис.

— Куда ты повезешь свою жену, чтобы она простила тебя за ночь вне супружеской постели? Или у вас принято заглаживать вину как-то иначе?

— Знаешь, хватит ебать мне мозги, Одуван. Успокоишься — позвони.

Я несколько минут смотрю на погасший экран телефона, а потом удаляю все контакты Дениса Ван дер Мейера. И все его сообщения.

А потом сажусь на спинку лавочки, воображая себя маленьким несчастным воробьем, прячу голову в коленях и начинаю заново собирать себя по кусочкам.

Ненавижу его.

Но люблю все равно сильнее.

Конечно, я знала, что у романа с женатым мужчиной могут быть именно такие последствия: много красивых слов и обещаний, признания в любви, нарисованная и ожившая иллюстрация из книги сказок. Только не учла, что моя сказка нарисована цветной пастой на оконном стекле, и прямо сейчас за окном моей жизни идет минорный дождь, превращая красоту в размазанную серо-буро-малиновую реальность.

Я сижу тут почти до темноты, пока вдруг не осознаю, что закоченела до состояния, когда уже даже не могу нормально пошевелить конечностями. И пальцы вокруг выключенного телефона сжались как будто намертво. Кое-как, чувствуя себя кавалеристом после суточной скачки без подготовки, слезаю со своего «насеста», чтобы нетвердой походкой пойти в сторону дома. И именно тут, где-то на полпути, наталкиваюсь на Сашу.