Дракон донес меня до северного полюса, поэтому меня слегка трусило и знобило.

На всякий случай я разлепила пересохшие губы, пробурчав что-то на древнем коматозном наречии. В оригинале это выглядело, как: «Аэу… ы… у-у-у…». Причем, «у» - самая жалобная. Переводилось это так: «Ах, оставьте меня. Не видите, мне плохо? Вряд ли вы сможете чем-то помочь. Но если очень хочется – отгоняйте стервятников от моих останков! И вам нетяжело. И мне приятненько!».

Меня снова окунуло в мир тошнотворных полетов. И где-то на границе «я еще тут!», среди ленивых мыслей до меня дошло. Я прикрывалась от камней преподавательским котлом. И в нем был настоящий яд.

Глава двадцатая. Ангел – хранитель и демон - хоронитель

- Симптомы? – спросил звенящий в голове и неопознаваемый голос. А я вынырнула из «болтанки», чтобы сказать что-то вроде: «Аы…ум… е!».

На древнем коматозном наречии эта фраза означала: «Ах, что ж вы ко мне пристали! Не видите? Жизнь почти добила меня! Похороните меня под ясенем». Но вместо того, чтобы довольствоваться содержательным ответом, меня потянули за веко. И я снова очутилась в лапах дракона, продолжая свой полет. Либо дракон выдохся и устал, либо изначально был слаб здоровьем. Вполне возможно, это был его первый полет, поэтому меня трясло так, что я уже собиралась все высказать.

- Смотри на меня! Быстро! – послышался голос. Я вынырнула. Меня трясли так, словно пытались вытрясти душу. – На меня смотри!

Сфокусированный взгляд определил, что на меня смотрит самое недовольное лицо на свете.

- Отвечай на вопросы! – цедил демон, тряся меня так, что у меня голова вот-вот отвалится. И укатится под кровать. – Какие симптомы?

- Ыыыы, - выдала я, имея в виду сразу все: и головокружение, и слабость, и озноб и еще с десяток симптомов.

Меня потрясли сильней. Поугрожали пытками. Обещали устроить мне экскурсию в ад и много чего, что можно причислить к эротическим ужасам.

- Понятно! – меня отпустили.

- Ууууу, - простонала я, пытаясь разлепить губы и сфокусировать взгляд. Это было что-то вроде: «Обращайтесь, всегда рада помочь!».

Я выплыла ненадолго, видя, как демон что-то крошит и трет. Дверь была настежь открыта.

- Мама! – рявкнул он, а рядом вспыхнуло пламя. – Чем можно заменить порошок пустоты?

- Милый, тебя отравили? – перепугался женский силуэт в пламени.

- Да, - ответил демон, прикрывая меня собой.

- Ну ляж поспи, и все пройдет, - заметила мама, протягивая огненную руку из адского пламени. – И перед сном три мухоморки! Обязательно!

- Чем заменить? – процедил Белиал, встав так, чтобы за ним ничего видно не было.

- А ты где? Это что? Кабинет ректора? – спросила любопытная мама, пытаясь выглянуть из-за массивной фигуры сына.

- Да! – рявкнул Белиал, снова отойдя так, чтобы перекрыть маме обзор. – Это они ремонт сделали! Чем заменить?

- Ну… Попробуй жженные перья… - донеслось до меня, а я снова окунулась в веселые полеты на драконе. На месте принцессы я бы спрашивала дракона каждые пять минут: «Мы уже прилетели?». Меня телепало, трясло, крутило, пока я не почувствовала, как мне разжимают зубы и пытаются что-то влить.

- Уф! – возмутилась я. Это означало что-то вроде: «Я бы добавила сахара, соли, немного сладкого перчика и чуточку укропа. А потом вылила бы все это на хрен!».  Текло по губам, по шее, по щекам, по груди.

А потом от меня отстали.  Я лежала на мокрой подушке. Вместо полетов на драконе была пустота. Я чувствовала себя просто дико уставшей и обессиленной. Мне было холодно, от того, что куда-то уползло мое одеяло.

Сознание прояснялось. Я стала различать звуки. И не просто различать их, но и правильно истолковывать. Мне начинало казаться, что это просто сон. Сон во сне. Мутный, невнятный и какой-то блеклый.

И тут я почувствовала, как по мне вверх ползет одеяло. Сначала я подумала, что это Сирин вспомнила про «старенькие ректорские косточки». А потом меня случайно коснулась чья-то рука. Буквально на мгновенье я почувствовала прикосновение, которое тут же исчезло. Меня накрыли с головой, словно тело на месте происшествия. Потом подумали и решили дать мне шанс выжить.

Проснулась я ночью от нежного поцелуя. Меня и сырой стены. Тьфу!Я самозабвенно впечаталась в нее лицом, елозя по ней щекой и губами. Стена должна была растаять от таких ласк. Но она не отвечала мне. Бесчувственный и холодный камень!

Я сплюнула перо, осторожно пытаясь прервать акт безответной любви меня и стеночки. Это все, на что хватило сил, и я снова отключилась.

Второй раз я проснулась от того, что закатилась в щель между стеной и кроватью. Открыв глаза, я увидела, как мне что-то угрожает. Что-то острое было наставлено на меня. Спросонья я дернулась, прижавшись к стене. В полумраке я видела острие возле моего лица и едва различимые контуры предметов.

Мой воспаленный мозг пытался понять, что это такое может быть в моей кровати. Скосив глаза на острие, я перебирала в уме варианты. Внезапно это острое зашевелилось, едва не выколов мне глаз.  Меня оттеснило еще к стене. Высунуть руку из –под одеяла я не могла, лежа в коконе.

Острие опять зашевелилось, смещаясь ближе к шее.

- Ты щито такое? – спросила я, шмыгая носом. Насморк вроде бы прошел, а привычка осталась.

Лучше бы я не спрашивала! Оно заворочалось и уперлось мне в грудь. Я почувствовала слабость и снова стала отъезжать в гостеприимный мир кошмаров.

Третий раз я проснулась от того, что меня что-то ткнуло. Такое чувство, словно кто-то заботливый меня тыкает палочкой, ненавязчиво проверяя, сдохла я или нет? Я открыла один глаз, потом второй. В комнату проникал яркий дневной свет.

То, что я увидела рядом, заставило меня прильнуть к стене и слегка поседеть. Демон в позе «Хозяин Мира» разлегся на моей кровати.  Я посмотрела на блинчик имени себя и на звезду – демона. Если он растопырит пальчики, то будет снежинкой. На счет «моя кровать» я погорячилась, наверное. В положении «несчастный беженец», я задумчиво грела стенку.

Мне начинало казаться, что на чем демон прилег, то автоматически его.

И то, чем мне угрожали всю ночь было его… рогом… Второй рог впился в подушку. Мне удалось чуть-чуть привстать, глядя на бледное, красивое лицо. В ореоле белых перьев. Одно из них прилипло к его губам.

- Фу! – пошевелила я его дуновением.

Голова была тяжелой, но вполне ясной. Мой стол превратился в жертву экспериментов. Обляпанный со всех сторон, с остатками каких-то склянок и бумаг, в которые заворачивают ингредиенты, с недорезанной зеленью и ножом, воткнутым по самую рукоять. Грязная  колба валялась на полу, рядом еще одна, а чуть дальше осколки третьей.