– Вы ведь знаете Пера Хуммеля, ну, того самого, архитектора? Он еще построил новую часовню в Хольменколлене.

– К сожалению, нет, – сознался Харри и протянул ей фотографию. – Я бы хотел, чтобы вы взглянули вот на это.

По мере того как Вигдис изучала фото, на лице ее проступало изумление.

– Да ведь это же Арне снимал нас в позапрошлом году в Ларколлене. Откуда у вас этот снимок?

Харри несколько повременил с ответом, желая определить по выражению ее лица, действительно ли она хочет это знать. Вроде бы удивление было вполне искренним.

– Мы обнаружили этот снимок в туфле некой Анны Бетсен, – сказал он наконец.

Харри видел, как на лице Вигдис Албу со скоростью цепной реакции вслед за мыслями, догадками и предположениями промелькнула вся гамма чувств, характерная для мыльных опер. Сначала изумление, затем замешательство и наконец растерянность. Потом одна из идей, поначалу с легкостью отвергнутая как неправдоподобная, снова вернулась и постепенно стала превращаться в ужасную догадку. В конце концов лицо женщины приняло непроницаемое выражение; единственное, что на нем можно было прочесть: «Вы не находите, что должны существовать какие-то границы, за которые посторонним вход заказан?»

Харри достал пачку сигарет и теперь нерешительно крутил ее в руках, косясь на огромную, похожую на хрустальный трон пепельницу, высящуюся в центре журнального столика.

– Фру Албу, вам знакома Анна Бетсен?

– Нет. А что, должна быть знакома?

– Не знаю, – честно признался Харри. – Она мертва. Просто я никак не пойму, откуда столь личная фотография оказалась у нее в туфле. У вас самой есть какие-нибудь догадки на этот счет?

Вигдис Албу попыталась изобразить на лице высокомерную улыбку, однако губы явно отказывались повиноваться. Она ограничилась тем, что энергично помотала головой.

Харри выдержал паузу, в течение которой он, не шелохнувшись, сидел на белой софе. Тело его расслабленно погружалось все глубже и глубже в мягкие подушки, подобно тому как несколько ранее туфли утопали в мелком гравии дорожки. Личный опыт подсказывал Харри, что из всех способов заставить человека разговориться молчание – наиболее эффективный. Когда два незнакомых человека сидят, как сейчас, друг против друга, молчание, подобно вакууму, способно вытягивать слова. Прошло десять нескончаемых секунд, и Вигдис Албу не выдержала:

– Может, домработница нашла ее где-то в доме и случайно прихватила с собой. А потом отдала этой… вы говорите, ее звали Анной?

– Хм. Вы не против, фру Албу, если я закурю?

– Вообще-то ни я, ни мой муж здесь не курим… – Она быстрым движением поправила стянутые резинкой волосы. – У нашего младшенького, Александра, астма.

– Сочувствую. А ваш муж?

Она непонимающе взглянула на него; при этом ее и без того огромные голубые глаза стали еще больше.

– Я имел в виду, где он работает. – Харри убрал сигареты во внутренний карман.

– Теперь он специалист по инвестициям. Собственную фирму продал три года назад.

– Что за фирма?

– «АО Албу». Импортные полотенца и душевые коврики для гостиниц и больших частных домов.

– Похоже, полотенец было немало. Да и ковриков для душа тоже.

– У нас были представительства во всех странах Скандинавии.

– Поздравляю. Тот флаг над гаражом – это что, консульский?

Наконец Вигдис Албу удалось прийти в себя. Она сняла резинку и распустила волосы. В тот же момент Харри подумал, что она, по всей видимости, что-то сделала с лицом. Кое-какие его параметры настораживали. Если быть точнее, ее лицо было уж слишком правильным, каким-то искусственно симметричным.

– Муж был консулом Сент-Люсии в Норвегии на протяжении одиннадцати лет. Там есть завод по производству ковриков для душа. У нас там тоже небольшой домик. Вам приходилось?..

– Нет.

– Прекрасный остров, фантастически красивый. Эти аборигены такие милые. Вы не поверите, но часть стариков говорит по-французски – даже трудно себе представить.

– Креольский французский.

– Что?

– Да так, что-то приходилось читать. Как вы думаете, может, ваш муж знает, каким образом эта фотография попала к покойной?

– Вряд ли. Откуда?

– Ну-у… – Харри усмехнулся. – Пожалуй, на этот вопрос ответить так же сложно, как объяснить, откуда в обуви человека появляется фотография совершенно незнакомых ему людей. – Он поднялся. – Где я могу его найти, фру Албу?

Когда Харри записал номер телефона и адрес офиса Арне Албу, он случайно посмотрел на то место, где только что сидел.

– Я, э-э-э… – сконфуженно начал он, видя, что Вигдис Албу проследила за его взглядом. – Видите ли, я тут поскользнулся и упал в мусорный контейнер, так что мне, конечно, следовало…

– Ничего страшного, – перебила она. – Все равно на будущей неделе я собиралась отдавать чехлы в чистку.

Проводив Харри до самого крыльца, она спросила, не мог бы он повременить со звонком мужу до пяти.

– В это время обычно он уже освобождается и приходит домой.

Харри промолчал. В ожидании его ответа углы губ Вигдис нервно вздрагивали, то поднимаясь, то снова опускаясь.

– Тогда он и я… в общем, мы вместе смогли бы подумать, чем вам помочь.

– Весьма любезно с вашей стороны. Однако я на машине, а место его работы как раз мне по дороге, так что я лучше попробую застать его там.

– Да-да, разумеется, – отважилась наконец снова улыбнуться она.

Собачий лай сопровождал Харри до самого конца подъездной дорожки. Дойдя до ворот, он обернулся. Вигдис Албу застыла на крыльце розовой плантаторской гасиенды. Голова ее была опущена; лучи солнца просвечивали сквозь прическу и играли причудливыми бликами на эластичном трико. Издали она напоминала бронзового олененка.

У «Вика Атриум» Харри не удалось найти ни свободного места на парковке, ни таблички офиса Арне Албу. Хорошо еще, что сидящая за столиком администратора дама сообщила, что Албу арендует здесь кабинет на паях с тремя такими же, как он, специалистами по инвестициям. А в данный момент он отправился на «деловой ланч».

Когда Харри вышел из здания, выяснилось, что какой-то ретивый страж порядка из транспортной полиции уже успел засунуть штрафную квитанцию ему под дворник. Так, с испорченным настроением и штрафной квитанцией в кармане, он и вошел в «Пароход «Луиза», который оказался вовсе даже не пароходом, а рестораном в Акер-Брюгге. В отличие от «Шрёдера» в данном заведении состоятельные посетители – обладатели офисов в этой части города, которую, пусть и с некоторой натяжкой, можно было считать Уолл-стрит норвежской столицы, – могли достаточно вкусно поесть. В Акер-Брюгге Харри всегда чувствовал себя немного не в своей стихии – скорее всего, из-за того, что не был туристом и всю жизнь с раннего детства провел на улицах Осло. Войдя в ресторан, он перекинулся парой слов с барменом за стойкой, который указал ему на столик у окна.